Параллельные

С меня убудет, а как с моего продюсера убудет – представить сложно. Терпеть не могу таких непроходимых дур. Явилась сюда шантажировать, выдумывать, чтобы просить об услуге? Хотя я бы ей такую услугу и по вежливой просьбе не оказал бы. Да, я высокомерный сноб, который забыл, как несколько лет назад был никем. Да, я самовлюбленный, зажравшийся щенок, который кичится своим талантом и с пренебрежением смотрит на всех бездарностей. И да, я на своей спине никого наверх вытаскивать не буду. Несмотря на то, что самому мне очень повезло когда-то столкнуться с Егором Михайловичем, и не всем – даже более талантливым – так же везет. Я выехал на случайности там, где тысячи остались на дне. И я не потащу кого-то с этого дна, пока им так же не повезет – как знак свыше, что им пора подняться. Не знаю почему, у меня даже не включается чувство солидарности к той же Светлане, которая увидела во мне трамплин – наверное, я именно такой человек, каким все меня считают? Мне банально плевать. Но что-то в ее глазах меня сдерживало – помешало все это высказать вслух и вышвырнуть за шкирку. Из Светланы актриса еще хуже, чем певица, и в ее взгляде я мог прочитать легкую страсть и тяжелое намерение остаться в моей памяти – так, чтобы еще годами при воспоминании о ней икалось. Именно это еще удерживало меня от крика:

– Я бы с удовольствием. Но никак не получится – я теперь с Кристиной, – сделал шаг к последней. – Ты же сама эту утку запустила. Мы после друг на друга посмотрели и синхронно поняли, что и правда – живем вместе, работаем вместе, нас надо было только подтолкнуть.

– Зачем ты врешь, Саш? Этим бредом ты унижаешь меня еще сильнее!

Странно. А мне показалось, что сильнее ее унизить невозможно. Но я лишь удивленно вскинул бровь, на что выскочка соизволила объясниться:

– Ничего у вас нет, ты ей даже не нравишься!

Признаться, я на секунду опешил. Ожидал что-то ревнивое, типа «Да как ты мог посмотреть на такую замухрышку?», но однозначно прозвучало наоборот – со стороны истерично орут, что это я Кристине не нравлюсь. Это я здесь замухрышка… Больше по инерции сделал то, что остановило бы этот обидный поток – притянул Кристину за талию к себе. Она, к счастью, не стала отбиваться, подыграла. В смысле, ничего не делала ни за, ни против. Наверное, ее тоже этот бедлам достал, а как ответственный работник она приложит все усилия, чтобы мое моральное спокойствие было восстановлено. И на том бы остановиться, но я не сдержался – само вырвалось:

– Это почему же?

Светлана угрюмо прокомментировала, и прозвучало намного спокойнее:

– Она даже не пытается произвести впечатление – ни одна девушка не щеголяла бы перед любимым в растянутой футболке и в таком виде. Ей плевать, что ты о ней думаешь.

Дальше я не слушал. У стервы профессионально наметанный взгляд. А ведь Кристина в самом деле никогда не пыталась меня впечатлить – и этим впечатлила, на фоне прочего сброда. К ее вечным свитеркам и джинсам я давно привык, а эта футболка, так кстати замеченная, скорее всего вообще с Гошиного плеча. Ей филолетово, как она выглядит в моих глазах, ей даже в голову не приходит хоть что-то с этим сделать. А тем временем я скачу брачующимся кобелем и грею ей чайник в надежде провести десять минут вместе за пустым разговором. Как же обидно, некрасиво и неприятно я увяз в этой патоке – и сладко, и захлебываюсь.

Я поцеловал ее не для того, чтобы Светлана наконец-то иссякла – а просто, как ответ истеричному сердцу. Кристина и тут не подкачала: не стала демонстративно отталкивать, а дождалась, когда гостья охнет, ахнет, крякнет и испарится, не забыв громко хлопнуть дверью. Но я на последнем звуке не остановился – наоборот, он был сигналом, что дальше не надо разыгрывать спектакль. Хотя следовало бы притормозить, объяснить что-то, спросить – неужели я там, в этой черноте, задохнусь один? И не сразу сообразил, что меня так и не отталкивают. Подавился собственным стоном, перехватил ее лучше, чтобы уже не ускользнула.

Если бы этот поцелуй снимали для клипа, то получилось бы самое отстойное видео – ни капли визуальной красоты, а какое-то бешенство. Она отпихивает мою руку от своего лица – я толкаю ее в локоть. Она замирает на полсекунды – я снова прилипаю к ее губам. Я делаю шаг вперед, ведя ее куда-то, а она, совсем спятившая, приоткрывает рот. Не нравлюсь, значит? Если я ей так не нравлюсь, то что же будет, когда я ей начну нравиться? Нас к потолку подбросит?