Параллельные прямые

— Гришка брат! Букетик привез… — хмыкнула про себя, за спиной придурок Генка вслух хмыкает. Сказано было — проваливай. Не провалил. Ждет наверное, когда все выражения вспомню.

Мотоциклист тем временем ставит байк на подножку, слезает с хромированного чудовища и походкой эдакого грациозного хищника, обходит справа, направляется к багажнику.

— Камикадзе, — цедит Генка сквозь зубы, — самый зимний вид транспорта, зря куртку утепленную нацепил, мог бы полностью обтянутся кожей.

Григорий добирается до ведра, смотрит на торчащие из него бордовые бутоны… Чешет голову..

— Черт! Всё-таки половина переломалась, — доносится от байка.

Очень сексуальный голос. Круче, чем у Ваньки!

Шведов мерзко хихикает.

Не знаю, что на меня нашло. Или не хочу себе признаваться…

— Гриша! Не переживай, все, что сломалось — засушу! — восклицаю радостно и размахивая пакетами бегу к брату Гришке.

Он на мой вопль повернул голову. Тёртый калач. Если бы ко мне бежал незнакомый человек, строил рожи и подмигивал двумя глазами по очереди… Я бы… Меня бы, сильно удивило. У Гришки никакого удивления, заулыбался на все тридцать два зуба, идеальных зуба, как у Ванечки.

— Я Маша. — шепчу подлетев.

— Машенька! Миллион алых… Практически алых роз, для прекрасной дамы! — сообщает громко, тоном человека на которого вот прямо сейчас свалилось счастье. В лотерею миллиард выиграл. Хватает свободную от пакетов руку, склоняется, касается тыльной стороны ладони прохладными губами. Покосилась на Генку. Стоит где стоял, руки на груди скрестил, наблюдает.

Гришка — брат, выпускает мою руку, пытается вытряхнуть цветы из ведра. Букет с трудом, но вылезает… Катастрофа. Стебли роз, по всему периметру букета надломлены и безжизненно падают. Не хочу доставить удовольствие некоторым! Продефилировать мимо с переломанным букетом.

— Оставь в ведре! Как обещал. Пусть будет так, как я хотела… Ведро и розы…

Гришка послушно запихивает цветы назад. Что обо мне думает… Трудно сказать.

— Машенька, я подниму в квартиру, — Григорий одной рукой подхватывает ведерко с цветами, второй ко мне с целью сумки забрать тянется.

— Нет. — Шепчу тихо, — я сама. Не упрямлюсь, но после бабулиных высказываний про Ваньку, показывать ей еще и Гришу остерегаюсь. На всякий случай.

Кое как удерживая пакеты, обнимаю ведро… Тяжеловато однако… Хорошо ведро пластмассовое. Тычусь лицом в цветы, улыбаюсь мечтательно… Интересно, что сказал бы Станиславский?

А дальше, произошло, то чего никак не ожидала. Распахнулась подъездная дверь, я отодвинула цветы от лица, смотрю на выскочившего наружу малыша. Можно было и не смотреть, с закрытыми глазами, из тысячи узнаю, самый родной и любимый топот бегущих ко мне маленьких ножек. Восторженный детский голос:

— Ух ты! Мамочка! Какая ты! Сколько цветов! Ух ты! — сынишка с хоккейной клюшкой в руках, с сияющим от радости личиком летел ко мне мимо Генки, следом неторопливо шла бабушка.

— Мам! Мы тебя встречать вышли! И заодно шайбу погонять! Ты не волнуйся, не на коробку, во дворе мальчишки, большой пятак раскатали! Я Додыра сам читал! Две страницы… Ух ты! Какая штуковина! — подлетевший Мишка тараторит без умолку. Бабушка тактично у скамейки остановилась.

Бросаю взгляд туда, где стоял Генка. Там его нет, подошел к нам ближе. Встал в нескольких метрах, рядом с растущей у дома березой. Выражения лица не вижу, но понимаю, что пристально смотрит на нас, руки от груди убрал, сунул в карманы.

— Плевать я на тебя хотела. Смотри сколько хочешь. Рискнешь обидеть моего сына, точно порву на куски, голыми руками. — мысленно посылаю в Генкину сторону.

— Мишаня, какого Додыра ты читал? — спрашиваю сынулю, продолжая борьбу с выскользающими пакетами.

— Ой мам, тебе неудобно, давай сумки возьму, — всполошился мой внимательный, маленький мужчина, тянет из моих рук пакет, а сам то на Гришку, то на байк посматривает. — Додыра обыкновенного, говорящую раковину, которая в спальне жила.

— Мишаня, мы так, ручки у сумки порвем, — осторожно отстраняю своего помощника, — постой здесь, я к бабуле на скамейку отнесу. Шагаю к бабуле, безмятежно улыбаясь. Генкин взгляд кожей чувствую. Достал!

— Какая штукенция! Это твоя? Вау! Ты же днем был с не такими волосами.. — Мишка переключается на Григория, правда кажется путает его с Ванечкой.

— Волосы отрастил, мотоцикл мой! Хочешь посидеть?

— Ух ты! Можно?

— Нужно!

— Какое сидение мягкое… Он быстро ездит?

— Очень. Летает.

— Как ты думаешь, нас из вон того окошка, на верхнем этаже видно? Здорово если видно… Там Лешка живет, он большой, в первый класс ходит. Вдруг увидит меня с тобой и не будет дразнится, что меня в капусте нашли…

У меня что — то оборвалось внутри, замираю на ходу, не дойдя до скамейки. Первый раз слышу, что Мишку кто — то дразнил. А сынишка продолжает делиться с Гришкой.

— Я рассаду капусты выращу, всем продам, а Лешкиной бабушке бесплатно отдам. Докажу, что дети в капусте не заводятся. У меня тоже был папа… Только он нас с мамой… Потерял. Наверно.