Параллельные Кулебяки [СИ]

— Ребятки, прибавили ходу, — с этими словами Федор Федорович устремил взор вперед и зашагал весьма широко, прямо по червякам. Женя, догадавшись, что «выползки» — к дождю, бросился догонять. Небо, до того чистое и ясное, быстро потемнело, потянуло холодом и сыростью, по листьям ударили первые капли, затем хляби разверзлись и на землю обрушился настоящий водопад. Вмиг промокший Женя видел впереди служащую ему ориентиром потемневшую ковбойку Федора Федоровича, остальное скрывалось за стеной воды. Тропинка стала скользкая, бежать было трудно, самое бы время переждать в лесу под деревом, но крепкий дед, отягощенный велосипедом, шел и шел вперед, и чтобы не отстать, приходилось очень стараться. Вскоре дождь поутих, зато поднялся сильный встречный ветер. Он налетал волнами, и в один из таких порывов, когда даже Федор Федорович вынужден был остановиться, раздался треск, и на тропинку, перегораживая проход, рухнула сосна, причем крайняя ветвь хлестнула по переднему колесу велосипеда, которое и так уже было похоже на букву «о». Еще бы чуть-чуть… Огибая сломанную сосну, для чего пришлось углубиться в густой перелесок, Женя почувствовал тяжелый неприятный запах и завертел головой.

— Давай, давай, — процедил шедший сзади Боря и даже подтолкнул рукой в спину, но Женя уже успел заметить чуть в стороне кучу омерзительного тряпья, припорошенного почерневшими листьями.

— Дед, ты видел? — спросил Боря.

— Видел, — отозвался Федор Федорович. — Плохо прочесываем. Плохо. Дождь кончился, унялся ветер, небо прояснилось, и лишь холодный душ при каждом неосторожном движении напоминал о том, что ливень был нешуточный. Но странно — участок леса, в котором они очутились минут через пять быстрой ходьбы, дождь миновал. Здесь и трава была сухая, даже пропыленная, и паутина посверкивала между деревьями под лучами солнца, и вокруг большого муравейника живо сновали рыжие муравьи.

Тишь да благодать. А в пяти минутах ходьбы — грязь, сырость и какое-то подозрительное тряпье с тяжелым запахом тлена… Еще немного, и лес кончился. Здесь тоже дождя не было. Линия электропередачи тянулась дальше, пересекая обширное выкошенное поле, взбиралась на холм и скрывалась за горизонтом. Они двинулись вдоль поля по проселочной дороге, которая вывела их на разбитое, растрескавшееся шоссе. Было тихо, жарко, пахло нагретым асфальтом. Где-то далеко-далеко, удаляясь, ехал автомобиль. И ни одного индустриального звука больше, будто люди отказались от техники. Но ведь не вручную же косилось это поле, лежащее по обе стороны шоссе. На солнце, обдуваемая ветерком, одежда быстро высохла. Вскоре впереди показались садовые участки, окруженные забором из колючей проволоки.

* * *

Сад был старый, с раскидистыми яблонями, густой смородиной, высокой вишней, массой цветов, с белокаменным домиком, увенчанным деревянной зеленой мансардой. Всё бы хорошо, если бы не наглые мухи, которые облепили упавшие яблоки, кружились над ямой с компостом, а также вокруг скромного сооруженьица, крытого рубероидом, и норовили сесть на лицо. В домике пахло укропом, мятой, яблоками. Первый этаж состоял из застекленной веранды, кухни с лестницей на мансарду и небольшой комнаты с минимумом мебели — кровать, стол, табуретки, две обшарпанные тумбочки. Федор Федорович принес из сарая чесноку, запер входную дверь, после чего включил электроплитку и принялся стряпать.

Тем временем ребята, свернув трубочкой газеты, воевали с мухами.

Сначала они переколотили тех, что были внизу, причем как-то быстро переколотили, затем перебрались наверх. Верхние мухи, не будь дуры, перелетели вниз. Ясное дело, среди них было полно нижних.

— Самообучающиеся мутанты, — объявив это, Боря рухнул спиной на застеленный топчан и раскинул руки. — Ну и жарища здесь. На втором этаже кроме этого топчана имелись узкий диван, стол и даже старенький телевизор. Женя сел на диван и сказал:

— А что, жить можно.

— По крайней мере, сюда «они» не доберутся, — отозвался Боря.

— Кто — «они»? — полюбопытствовал Женя. — «Дождевики»? Сразу почему-то вспомнилось припорошенное черными листьями тряпье.

— У вас ничего лишнего не появилось? — вместо ответа спросил Боря. — Нитраты там, фон какой-нибудь, пес-ти-циды?

— Ага, — сказал Женя. — Только и разговоров.

— Тогда ждите. Скоро и у вас будет, как у нас. Птички, зверюшки, дождевички, — Боря потянулся и со вкусом зевнул. — А раньше-то как хорошо было. На заре с дедом на рыбалку. Костерок, ушица с ершиками…

— Ты чего там гостя пугаешь? — раздался снизу голос Федора Федоровича.

— Я не пугаю, — ответил Боря, глядя в потолок. — Я настраиваю.

— Настраивать надо рояль, чтобы не врал, — сказал Федор Федорович. — А в настоящем надо просто жить. По-человечески.

— По-человечески, — фыркнул Боря.

— Вот именно: по-человечески, — сказал Федор Федорович. — Время трудное, поэтому самое важное — не потерять своё лицо. Потерпеть.