Параллельная. Часть 1

«Мебель сохранилась со времён моих предков. В их век дом выглядел, как дворец. Ризы уничтожили всё, к чему прикоснулись». Самодельный кот мурлыкал и тёрся о ноги. «Интересно, они намекают на Мартина? Здоровяк упоминал что-то про проблемы из-за нарушения местных законов. Да, и плевать! Живыми мы не дадимся!». Она вновь раздражалась, расходилась в гневе медленно, но верно, и, осознав, постаралась думать о чём-то менее воинственном. Мысли завели к Габриэлю, потом к бывшему мужу, и она тяжело вздохнула, опустив плечи. «Ну, почему мне так не везёт с мужчинами?». По крайней мере, Ромку она больше не ненавидела, сочувствуя участи, которую он не выбирал. Волновал лишь один вопрос: «Любил ли? Или просто исполнял долг?». Что ж, он был мёртв, и узнать ответ смогла бы только одним известным путём, на который тратить силы совершенно не хотела. В отличие от нашей вселенной, в этой она могла находиться в воспоминаниях дольше, была гораздо сильнее и мощнее обычного. Чувство власти пьянило. Оно было подобно червоточине, грязной, глубокой и отвратительной. Катарина прогоняла его не в первый раз, всерьёз задумываясь над своим поведением. Влияние энергии было неизбежным, и она не должна этого забывать. Странным казалось, что они с Линой были единственными в роду обладателями повышенного иммунитета к «параллельной». Их способности сильно отличались от тех, которыми были наделены остальные.

Восстановившись тёплым напитком и почувствовав прилив сил, Катарина решила, что время суток никоим образом не повлияет на планы. Забрав в комнату остатки отвара, она вновь погрузилась в воспоминания дома. Лина в пышном красном платье, расшитом лепестками роз, принимала гостей. В этот вечер она впервые ощутила живой организм в здании, в котором жила всего две недели. Испугавшись, выпроводила собравшихся, возмущённых сумасбродным поведением хозяйки. С того дня она непрестанно открывала в себе и в доме новые, невиданные возможности. Жизнь лилась, как вино через край. Не обременённая невзгодами, бедностью, чувствами, она порхала, словно бабочка, пребывавшая в вечном лете. Но вот, в один из таких чудесных деньков, появилась на пороге с мужчиной. Катарина схватилась за грудь, подозревая, что начинается инфаркт. Это был он. Моложе, красивее, но всё ещё он. Лина не видела, как он смотрит, не замечала, как рыщет глазами. Она рассказывала ему обо всём, не замолкая: о предках, истории. И открыла главное знание — существование «параллельной». В его глазах — зелёных омутах смерти, сверкали ярче полуденного солнца огни задора, зажжённые идеей. Уже тогда он был одержим. Но изредка в них мелькало нечто ещё: ласковое, доброе, нежное. Так он смотрел на неё. Катарина пересекала комнату, позабыв про всё на свете, про то, где она, и сколько там пробыла. Остановившись, пристально взглянула на них, утопающих в поцелуях на бархатном диване. Руки тряслись, виски сдавило, поток энергии ослаб.

Вынырнув из воспоминаний, глотнула отвара. «Он любил её. По-настоящему. Что же произошло? И почему, собственно, я вижу воспоминания своего дома, а не этого?». Видимо, он решил, что это важнее, и она не стала противиться, возвратившись, после небольшой передышки. Лина прогоняла его, метая сильнейшие заклинания. Стены пошли трещинами, дом обваливал полы рядом с ногами колдуна. Катарина мотнула чуточку вперёд. «Ну, конечно. Она узнала о планах». Мотнула ещё, и дом показал место. Это не было ни одним из тех зданий, где успела побывать. На возвышении пристроился замечательный, современный коттедж, со всеми возможными удобствами. Лина часто бывала там, у него в гостях. Она судорожно оглядывалась, как будто на мгновение парализовало. И вдруг поняла, где находится. Совсем рядом. Всё это время он был, буквально, через долину — в Фибурге. Габриэль сейчас там. Она хотела выйти из воспоминаний, но они не желали отпускать, проигрывая сцену расставания вновь. А после показали Лину, рыдавшую дни напролёт, и колдуна, шнырявшего, словно тень, под окнами, с разрывающимся от горя на куски сердцем. Он пытался её вернуть, не бросал попыток. И отступил лишь тогда, когда вышла замуж и родила первенца. Муж поначалу не казался преградой, и если бы Лина не покрывала того магической защитой, давно лишил головы. Она почему-то подумала о Ромке, без усилий покорившем сердце когда-то, и дом перенёс в другое место. Оно было унылым, потрескавшимся, но не таким убогим, как сейчас. «Похоже, всё изменилось в худшую сторону, после его смерти. Да, и кому понравится, что тебя хотят уничтожить и создают годами противоядие от перехода?», — она невесело улыбнулась. Ромка сидел на кровати и гладил пальцами свадебную фотографию. Стив вошёл и присел на край.

— Когда ты расскажешь ей правду, сын? Невозможно разрываться всю жизнь на два мира! А дети пойдут? Что будешь делать? — напирал он участливо.

— Мы уже говорили об этом, пап. Она никогда меня не поймёт. В лучшем случае, окажусь сумасшедшим. В худшем, не простит лжи, и будет считать, что с ней из-за долга! Всё слишком сложно! — он вздохнул и отложил фотографию.