Парадоксы Младшего Патриарха

Патриархи между тем не обращали на нас никакого внимания. Они устроились со стороны лесной опушки и принялись вытворять что-то непонятное. Словно вчерашнего странного разговора не вполне довольно, чтобы сбить меня с толку. Сначала они потребовали, чтобы я отпустил с ними шестерых учеников. Потом им невесть зачем понадобились плетеные щиты и загородки, которые мы на полосе препятствий ставим. А тут еще прибыл отосланный спозаранку Тхиа – и не один прибыл, а с магом. С тем самым старикашкой Лаони, который так меня славно выручил с давешними ленточками и полосой препятствий… неужели Патриархам моего слова недостаточно? Неужели они вздумали еще и мага допрашивать? Чего они хотят от меня? А мне, дурню, помстилось вчера, что рассказу моему они поверили… пусть и не одобрили, но поверили… выходит, ошибся я. Но зачем, зачем? Чего они от мага-то хотят? Почему Ахану так недоволен… а теперь опять вроде как доволен… ничего понять не могу.

Для чего Патриархам вдруг понадобились щиты-загородки, я увидел очень скоро. Гости принялись возводить некое строеньице, причем своеручно: выпрошенные у меня ученики разве что ямы под опорные стойки копали, а после подавали господам Патриархам, что требуется. Чем дальше, тем больше я ломал себе голову, что же они такого сооружают. Ну ведь не отхожее место, в конце-то концов! Не патриаршее это дело – сортиры строить. Да и яму не вырыли… нет, совершенно непонятно. А поглядывают на меня за работой – будто убить да закопать меня в этой постройке собрались… а что, может, и вправду? Почему бы еще Лаони позвали? Наверное, наговор над моим трупом прочитать, чтоб не встал да не отгрыз Патриархам их почтенные седые головы.

Шутки шутками, а на душе у меня было смутно. Слишком уж торжественно молчал всегда такой говорливый Лаони. Слишком уж усталое было лицо у младшего ученика Дайра Тоари… да и взгляд он от меня отводил так старательно… знобко мне сделалось от этих стараний. Может, следовало наплевать на все и всяческие законы, да и на вежливость заодно, и гнать Патриархов в шею? Иди ведь знай, что они собираются утворить… но школу я им разорять не дам. Вот это – нет. Пусть только попробуют – вместе нас в их строении и похоронят. Если, конечно, от меня хоть кусочек останется, который схоронить можно.

Потому что драться я с ними буду сам.

Насмерть.

Прах с ними, с Патриархами и их дурными загадками – отгадок я не знал и знать не хотел. Скорей уж я хотел бы знать, что я сам готов учинить, продлись жуть мучительного ожидания еще хоть самую малость. А, проваль – словно сельский кузнец приладился больной зуб выдрать, после бросил на половине да так и оставил за недосугом. Зуб недовыдранный висит, клещи на нем болтаются, а сам шелохнуться боишься – не было бы хуже. А мне не зуб, мне полдуши вытянули, да так и оставили. Еще и поддергивают время от времени. Ахану о чем-то заспорил, гневно так рукой взмахнул и на меня глянул – дерг! Дайр зато отвернулся, в глаза не смотрит – дерг! Лаони по старчески неторопливо развязывает узелок с причиндалами своими магическими а сам опять же на меня уставился – дерг! Хоть и невидимы клещи, а мне оттого легче ли?

Патриархи они там или нет, а так издеваться никому не дозволено!

Вот честное слово, промедли солнце еще немного на небосклоне – и я бы взбесился. Больно мне было, больно и трудно. Это ведь только показалось мне давеча, что отговорился я от Патриархов, что выиграл битву за школу. Ничего я еще не выиграл. Да и битвы не было.

Она только еще предстоит.

Когда под вечер я отпустил учеников, и мы с Патриархами вновь сошлись в моем домике, я уже был, что называется, хорош. Ахану только взглянул на мою перекошенную от ярости физиономию и головой покачал.

– Злой какой мальчик, – негромко произнес он, как бы ни к кому в отдельности не обращаясь. – Может, не надо все-таки?

– Надо, – сообщил Ирхада. – Да.

Ниран вздохнул, а Хайет улыбнулся мне ободряюще – но не полный рот, а одними уголками губ, как бы тайком, исподтишка. И от этой его потайной улыбки меня скрутило вовсю.

Злость может помешать бойцу – а может и помочь. Но нельзя, нельзя давать ей перестояться, нельзя давать ей превратиться в обреченность! Нет вина крепче бешенства, оно пьянит, сильно пьянит… а пьяному все нипочем. Зато и уксус из этого вина получается крепче некуда. Любую волю разъест, дай только срок… но я не дамся! Я не могу. Я не должен. Эй, господа Патриархи – я не знаю, что вы задумали и на что меня обрекли, но это и не важно! Воля моя – крепкая чаша, и горьким уксусом обреченности она полным-полна, полна до краев – не желаете ли отведать? Нет? А ведь сами наливали…

Уж не знаю, что из моих мыслей отобразилось на моем лице, но бесстрастным оно не осталось. Глядя, как я катаю желваки по лицу в тщетных попытках придать ему вид безмятежный и сосредоточенный, Ирхада тихо засмеялся.

– Господин Ахану не давал своего согласия, если не будет мага и лекаря, – протянул Ниран. – Насколько я понял, любезнейший Лаони не только маг, но и целитель, так что возражений больше нет?

– Нет, – нехотя подтвердил Ахану, хмуря брови.