Парадокс великого Пта

Кассирша музея в дни выдачи зарплаты отсчитывала ему умеренную порцию синеньких пятерок. Он отворачивался, пряча деньги и нехорошую усмешку, которая в эти минуты появлялась на его лице.

И может быть, он так и прожил бы со своей завистью и со своими мечтами. Быть может, он и не принес бы вреда обществу, в котором жил, как не принес бы и пользы. Потому что мечты его были бесплодны, а желания неосуществимы. Чемоданчики с сотенными на дорогах не валяются. А украсть чемоданчик он не мог. Такие люди не способны предпринимать самостоятельные шаги. Но орудием чужой воли они стать способны.

Василий Блинов оказался неожиданной и приятной находкой для эмиссара Хенгенау, когда тот подбирался к дневникам Беклемишева. Эмиссар быстро раскусил мятущуюся душу Блинова и стал методично вбивать в нее клинья.

— Расскажите об обстоятельствах вашего знакомства, — спросил Диомидов на первом допросе.

Блинов всхлипнул, облизнулся. Он плохо помнит подробности. Для него встреча была случайной. Этот человек интересовался Кильмисским кладом. Да, семиугольные монеты сводили с ума не одного нумизмата. А этот человек был нумизматом. По крайней мере, так он сказал Блинову. Словом, они нашли общий язык. Где это происходило? В музее, у стенда с кладом. Тогда Блинов не придал разговору серьезного значения. Кильмисским кладом интересовались многие. А Блинов, это было известно всем, работал над диссертацией, посвященной его истории. Когда это было? Месяца два назад. Да, задолго до обезьяньего бума.

Потом встреча повторилась. Они оказались в одном автобусе. Вышли на одной и той же остановке. Говорили о нумизматике. Блинов пригласил его к себе домой. Человек этот назвался Клепиковым. Да, Николай Ильич Клепиков, работник одного из НИИ. Какого? Не сказал. Улыбнулся и помахал рукой. Это можно было понять только в одном смысле.

Однажды он попросил Блинова сделать маленькое одолжение. Принес к нему на квартиру небольшой сверток и оставил его на несколько дней.

— Купил приятелю подарок, — сказал Клепиков. — А тащиться с ним сейчас некогда. Иду в театр, времени в обрез. Пусть поваляется у вас.

Блинов не возражал. Когда Клепиков ушел, он полюбопытствовал, что же это за подарок. Развернул газету и ужаснулся. Там лежали пистолет, миниатюрный фотоаппарат и коробка с кассетами. Он не спал всю ночь. И уже совсем было решился. Но…

— Утром, когда я вышел из дому, — сказал Блинов, — увидел на тротуаре у подъезда Клепикова. Он, усмехаясь, предложил мне совершить небольшую прогулку. Увлек к стоянке такси, сел в машину и пригласил меня сделать то же самое. Я был настолько растерян и подавлен, что машинально исполнил его приказ. Выехав за город, Клепиков отпустил такси и повел меня в лес. Там сказал:

“Выбирайте! Вы, я вижу, успели познакомиться с “подарком”. И он произвел на вас соответствующее впечатление. Да, это именно то, что есть. А я не тот человек, за которого вы меня принимали до сих пор. Перед вами две возможности. Первая — донести. За это вы получите благодарность. Вторая — сохранить статус-кво и получить деньги. Много. Я от вас не потребую никаких сведений стратегического характера. Можете не волноваться. Мне нужна услуга. Совсем незначительная и безобидная с точки зрения ваших патриотических чувств. Вам будут звонить. Возможно, несколько раз. В ответ вы должны говорить только одно слово: “рано”. И все. Меня вы больше не увидите. А в один прекрасный день получите крупный денежный перевод. Задаток — сию минуту”.

— И вы согласились? — брезгливо спросил Диомидов.

Блинов шмыгнул носом и стал оправдываться. Диомидов все с той же брезгливой гримасой на лице молча рассматривал сидящего перед ним человека и морщился. “Вот ведь насекомое, — думал он. — И уродится же этакое”.

— Хватит, — оборвал он слезливые сентенции Блинова. — Ближе к делу. Сколько раз вам звонили?

— Три.

— Клепикова этого вы больше не видели?

— Он приходил в музей еще раз. Дал мне телефон писателя Ридашева и сказал, чтобы я немедленно попросил его вернуть в музей дневники Беклемишева.

— И все?

— Он сказал также, чтобы я… Чтобы Ридашев считал этот звонок чьим-то розыгрышем.

— Вы лично знакомы с Ридашевым?

— Нет, я знал, что писатель допущен к архивам, видел его несколько раз. Но никогда не разговаривал.

— А с Клепиковым о Ридашеве беседовали?

— Нет. Только один раз. Я уже вам сказал.

— Откуда вам известно про дневники Беклемишева?

— Я ничего не знаю. Клепиков сказал, чтобы я попросил Ридашева вернуть дневники Беклемишева. Больше ничего…

— Что вам известно про Беклемишева?

— Только фамилия. Я не интересовался…

— Боялись навлечь на себя подозрение сотрудников музея?

Блинов наклонил голову.

— Я не думал, что это серьезно, — начал он, шмыгнув носом.

Диомидов оттопырил нижнюю губу и позвонил. Ему не хотелось слушать излияния Блинова. В дверях появился конвоир. Блинов понял, встал и, ссутулившись, пошел из кабинета.