Парадокс Вазалиса

Пошатываясь, Давид добрел до двери, рассчитывая выйти как можно незаметнее. Если повезет, то, придерживаясь стен и не поднимая головы, ему, возможно, удастся не превратить свое возвращение в высший свет в подобие комедии.

Не успел он перешагнуть порог галереи, как разразился гром аплодисментов. Несколько секунд Давид простоял, разинув рот от удивления, но потом на память вдруг пришло название выставки.

«Преображение человеческого тела под воздействием боли». Как только Давид понял, волна презрения ко всему человечеству поднялась из растревоженного желудка.

Приглашенные решили, что он участвует в художественном хэппенинге в рамках экспозиции. Как будто подобную боль можно сыграть… Воистину, безгранична человеческая глупость.

Краем глаза Давид еще успел заметить бегущих к нему Анну и девушку в футболке от «Диора», затем его снова вырвало, и он потерял сознание.

20

Валентина устало вздохнула и, глядя на любовника, покрутила головой, разминая мышцы затылка и шеи. Было начало пятого. Воспользовавшись ее уходом, Гримберг узурпировал одеяло и на манер маленького ребенка натянул его себе на голову.

Валентина все еще не могла решить, ошиблась она или нет, изменив столь резко правила игры. Она приоткрыла дверь, но не стала открывать ее настежь и уж тем более давать своему бывшему коллеге ключи от своей жизни. Ей не хотелось, чтобы он уцепился за этот миг слабости и попытался установить привычку, которая могла быстро стать правилом.

Гримберг тем не менее справился со своей ролью превосходно. Поняв, что Валентина нуждается в физической разрядке, он дал ей желаемое, не став окружать ее фальшивой нежностью, необходимости в которой она не испытывала.

С другой стороны окна первые лучи рассвета предпринимали робкие попытки пробиться сквозь мрак ночи. Валентина взглянула на часы, висевшие над барной стойкой. До той минуты, когда бы она могла благопристойно выставить Гримберга за дверь, оставался еще целый час.

Привычным жестом включив компьютер, она вставила в USB-порт карту памяти фотоаппарата и, создав на жестком диске новый файл, перенесла в него снимки, сделанные накануне в библиотеке Штерна.

Откинувшись на спинку стула, она принялась ретушировать фотографии при помощи специальной программы по обработке снимков. Не самое интересное занятие, но в этот час ночи Валентина не нуждалась в захватывающей в интеллектуальном плане деятельности, и то, чем она занималась, полностью соответствовало этому императиву.

Открыв один за другим файлы, она добавила контрастности, чтобы старательно выписанный копиистом текст проявился более четко.

Результат эта манипуляция дала смешанный: если большинство греческих слов теперь разобрать было можно, то палимпсест Вазалиса по-прежнему оставался заточенным в глубины пергамента. Впрочем, Валентина проведенной операцией осталась довольна: отныне почти все листки были пригодны для чтения.

Выбрав наугад несколько фрагментов текста, молодая женщина с головой ушла в расшифровку и, несмотря на скудные познания в греческом, уже через несколько минут поняла, что имеет дело с неким молитвословом. Распечатав страницы, она выписала на отдельный листок первую строку каждой молитвы в надежде на то, что выбор и порядок текстов позволят определить, пусть и приблизительно, не только дату написания рукописи, но и географическую зону, в которой она была изготовлена.

Из чистого любопытства Валентина подключилась к Интернету и начала выбивать в поисковиках начальные фразы молитв. Большинство из них не было зарегистрировано ни в одной из систем, но парочку текстов все же удалось идентифицировать. Первым оказался один из экзорсизмов Григория Богослова, вторым — молитва Иоанна Златоуста на случай причащения. Судя по собранной информации, это были тексты, распространенные почти по всему христианскому Востоку с глубокого Средневековья. Толку от них было мало.

Дальнейшие поиски заняли чуть более сорока минут. Вытаскивать Марка из постели было еще рано. Валентина бросила на него завистливый взгляд. Она чувствовала себя совершенно измотанной, но знала, что вновь уже уснуть не сможет, даже если вернется в постель и вытянется рядом с безмятежным любовником.

Следующие двадцать минут она посвятила тестированию различных функций своей программы. Открыв файл, содержавший фотографию внутренней стороны переплета Кодекса — лишь один только этот лист был девственно чистым, — она принялась растягивать изображение во все стороны, изменять полярность и цвет заднего и переднего плана.

Внезапно ее внимание привлекли два небольших темных пятнышка, располагавшихся в верхнем левом углу снимка. Перегруппировав фотографию, Валентина отрегулировала параметры таким образом, что пятна стали почти отчетливыми. Впервые за день она позволила себе улыбнуться.

Подскочив к кровати, она положила руку на плечо Гримберга и тихонько потрясла.

— Гм… — пробормотал тот, но так и не вышел из оцепенения.

Валентина потормошила сильнее.

— Марк, мне нужно задать тебе один вопрос. Просыпайся.

— Ну что еще? — пробурчал Гримберг, едва приоткрыв глаза.