Paradisus

Но Цой сильней, его власть велика.

Тем, кто ложится спать — Спокойного сна

Спокойная ночь.

Я ждал это время, и вот это время пришло,

Те, кто молчал, перестали молчать.

Те, кому нечего ждать, садятся в седло

Их не догнать, уже не догнать.

Тем, кто ложится спать — Спокойного сна

Спокойная ночь.

Люди так часто навечно ложатся спать,

 Их Цой принимает, тревожа их сон.

Он дарит им новую жизнь и возможность стать,

Тем, кто спасен, тем, кто спасен.

Тем, кто ложится спать — Спокойного сна.

Спокойная ночь.[1]

Сектанты кончили молитву дружным возгласом: «Цой — жив!».

— Спасибо, братья и сестры, — сказала госпожа. — Спокойная ночь вам всем.

Люди начали разбредаться по углам, укладываться на тряпье. Наконец, у костра остались только я, Марина и Рудольф. Серая все так же сидела в своем кресле, в свете костра ее неподвижное лицо походило на маску.

— Андрей, Марина, — нарушила молчание госпожа. — Нет ли у вас каких — либо вопросов ко мне?

— Никаких, — не задумываясь, ответил я.

Ну вот, начинается — ни одна секта не упустит шанс привлечь новых членов.

— У меня есть к тебе вопрос, — сказала вдруг Марина.

Что-то в ее голосе мне не понравилось…

— Я слушаю.

— Эта молитва, что вы все только что пели, — ведь это не молитва, верно? Ведь это песня, а не молитва?

Чувствуя холодок под сердцем, я увидел, как, ловя каждое слово, привстали со своих постелей цоисты, как напряглось лицо Рудольфа, как вспыхнули его звериные глаза.

— Я не понимаю тебя, женщина, — ледяным тоном отозвалась госпожа.

— Это песня, а не молитва, — упрямо повторила Марина. — Я точно знаю.

Рудольф медленно приподнялся. Я до боли сжал рукоять пистолета.

— Рудольф, оставь! — прикрикнула госпожа, сверкая глазами. — Ты что-то еще хочешь сказать, женщина?

— Мне кажется, что в изначальной песне нет ни слова про Цоя, там идет речь только о ночи…

Серая вдруг рассмеялась: гадко, наигранно, сквозь зубы.

— Ты оскорбляешь Храм, приютивший тебя, — по-змеиному прошипела она. — Кощунствуя, ты выносишь приговор своей душе.

Откровенно сказать, я готов был согласиться с ней.

— Виктор Цой — не бог, — звенящим голосом сказала Марина. — Он — певец, бывший.

Серая вскрикнула, словно ее ударили хлыстом. Рудольф вскочил на ноги, в руке у него блеснула заточка.

— Убей ее! — в вопле госпожи было столько злобы, что хватило бы на целую стаю тварей в Джунглях.

Рудольф перешагнул через костер. Я встал между ним и Мариной, дрожащей, как осиновый лист. Что тебе стоило держать язык за зубами?

— Назад, Рудольф. Знаешь, что это такое?

Цоист бросил взгляд на пистолет и остановился.

— Убей эту суку! — скрежеща зубами, требовала Серая.

— Заткнись, — прикрикнул я. — А не то, я заткну тебе пасть пулей. Слушайте все! Мы уходим, сейчас, сию минуту. Если кто-то последует за нами, — умрет. Ясно?

Сектанты молча смотрели на меня.

— Рудольф, кинь мне свою заточку… Вот так. Мы уходим.

Я подтолкнул Марину к выходу.

— Спасибо за гостеприимство.

Последняя фраза — совершенно искренняя. Я испытывал нечто вроде стыда за Марину. Люди впустили в свой Храм, чем смогли — накормили, а ты?

Рассвело. Снежная муть уже не мешала отдохнувшим собакам чуять дом, и они бежали рысцой. Я молчал, разглядывая развалины. Оказалось, что они совсем не такие мертвые, как я себе представлял: нет-нет и мелькнет в окне чье-то настороженное лицо. В одном из переулков нам навстречу шли двое, по самые лица закутанные в тряпье. Завидев издали упряжку, бросились бежать и исчезли в одном из домов.

За поворотом показалась река.

— Андрей?

— Да?

— Прости меня.

Марина нервно повела плечами:

— Я повела себя, как дура.

Вот и Пустошь. Упряжка въехала на мост. Река разлеглась внизу — широко и вольно.

— Я рад, что ты это поняла, — сказал я. — Я был бы вынужден убить этого Рудольфа, что мне совсем не улыбается…

Марина засмеялась.

— Ты чего?

— Ничего. Просто вспомнила, каким ты был до встречи со мной.

В ее глазах засверкали веселые огоньки.

— И все-таки эта Серая — сумасшедшая, — сказала девушка.

— Да, но в одном она права — быть одиноким путником мучительно…

Марина коснулась холодными губами моего лба:

— Я рада, что ты это понял.

[1] Переделанный текст песни «Спокойная ночь» группы «Кино».

7. Христо

— Где Вислоух?

Марина сообщила, что пса застрелил мародер. Лицо Снегиря из багрово-красного перекрасилось в белый цвет. Тяжело и больно было смотреть на этого, пышущего здоровьем человека, вдруг ставшего меньше ростом.

— Где это произошло?

Голос его звучал глухо, как со дна колодца.

— В Районе Второго Кольца, — сказал я. — На Москве-товарной.

И смутился: не время было демонстрировать, насколько я продвинулся в изучении местности.