Парадигма

— Че уставился? — спросила женщина, нервно качая сверток.

Улыбаясь, я подмигнул. Остальные мои «соседи» — беззубый паренек с копной рыжих волос, едва держащийся на ногах старик и лысый толстяк. В толпе невыносимо жарко, пот стекает с меня ручьями, дышать нечем. Открываешь и закрываешь рот, точно рыба, а воздуха все равно не хватает.

Площадь окружают плотным кольцом дома — конусообразные здания-чудовища с множеством окон и балконов. Побелка на стенах обвалилась, оголяя древние красные кирпичи; позолота на маленьких крышах потемнела и приобрела темно-коричневый оттенок; миниатюрные мраморные скульптуры возле домов испачканы птичьим дерьмом. Давно прошли те времена, когда Аккарат поражал воображение богатством.

Вдали тянутся к небу башни мертвых — легендарные места, где тысячелетиями знать хоронит усопших. На фоне обедневшего города гранитные черные столпы кажутся непоколебимыми и величественными, словно создавали их не люди, а сами боги. Взгляд даже отсюда приковывают огромные причудливые барельефы, изображающие мерзких на вид монстров.

Где-то неподалеку от меня в толпе началась ругань. Голодранцы бросались оскорблениями, припоминали матерей друг друга и сыпали угрозами. Затем началась драка. С моего места ничего не видно, однако, судя по звукам, потасовка разрастается. Не хватало еще, чтобы началась давка из-за двух идиотов! К тому же городские стражники охраняют только знать и купцов. Если что-то начнется…

Протрубили рожки, толпа успокоилась. Повисла абсолютная тишина. Из-за угла дома-чудовища вышла процессия из пятерых храмовников. Золотые мантии ярко блестят на солнце; в глаза бросаются дорогие украшения — алмазные цепочки, кольца, головные обручи. Я приметил красные сапоги из тонкой оленьей кожи — такие стоят как маленький дом. Несмотря на повальную нищету в Аккарате, священнослужители живут богаче некоторых купцов.

Прошествовав на помост, храмовники выстроились в ряд. Их внимательные суровые взгляды окинули разномастную толпу. Многие люди тут же понурились, принялись шептать слова молитвы; кто-то заплакал. Я же едва не рассмеялся: грубый наспех сколоченный помост не сочетался с роскошными одеждами священнослужителей. Дешевый фарс!

Один из седых храмовников с толстым золотым обручем на голове вышел вперед и вскинул руки. Его властный голос громогласным эхом прокатился по площади:

— Баамон велик, ибо он проглотил наш мир!

Тишина стала абсолютной.

— Тысячи лет прошли с того момента, когда первые люди, созданные из глины и воды, прятались в священных горах Юшмандр от мерзких страшных чудовищ, что населяли землю! И если бы не милость богов, мы бы не стояли сейчас здесь! Если бы мудрейший Баамон не ниспослал нам царицу Жаатру, мы бы не построили город и не защитили своих детей! Нас бы сожрали, изгрызли, порвали, растерзали! Очистите мысли от дурных помыслов, ибо начинается обряд слез!

Храмовник поначалу говорил тихо, но постепенно его голос становился всё громче. Нахмурившись, я постарался сохранить образ этого человека у себя в памяти. На вид ему пятьдесят, жилист, седина давно посеребрила коротко стриженные волосы. Держится как воин, а не книжный червь. Спина прямая. Лицо же… что-то с ним не так. Дело в глазах… Словно бездонные черные провалы, белков совсем невидно.

— Сегодня мы собрались здесь, чтобы почтить память предков! — воскликнул храмовник. — Слезами смыть боль их душ! Забудьте про все насущные дела, забудьте про все страдания, забудьте про разницу между нами — сейчас мы равны. Богатые и бедные, здоровые и калеки. Почувствуйте связь! Откройтесь!

Тысячи невидимых иголочек закололи мою спину. Волосы на голове зашевелились, по телу прокатилась горячая волна. Неужели кто-то колдует? Нет, я бы почувствовал.

— Мы — жалкие и ничтожные в глазах могучих сил! — надрывается священнослужитель. — Нас легко растоптать! Войны уносят наших детей, отчего горе родителей становится столь невыносимым, что они начинают пить хмельную воду! Наши матери и отцы погибают от черных хворей. Наши мужья и жены становятся жертвами эпидемий, что каждые десять лет выкашивают сотни тысяч людей. Но спасение есть! Оно прячется в вере. Боги не оставят нас! Всегда, в каждый миг бытия они помогают нам, дарят счастье, его нужно просто взять — только протяните руку!

С каждым брошенным, точно булыжник, словом храмовник становится всё больше и больше, его руки испускают слабое золотистое свечение, а с кончиков пальцев срываются искры — они медленно падают на помост и исчезают, не причиняя вреда деревянным доскам.

Я нахмурился сильнее, окинул толпу. На площади собралось не меньше десяти тысяч людей, и все благоговейно смотрят на пятерых священнослужителей и жадно ловят каждую фразу седого.