Парад планет

Таким образом, старший куда пошлют Хома Хомович Прищепа из яблоневского колхоза «Барвинок» с его неусыпной работой в коровнике, с его неисчерпаемой афористической мудростью, сотканной из пословиц, поговорок, побасенок и каламбуров, с его неисчислимыми чудесами — это не что другое, как новая мировая религия, которая завтра уже может поспорить с православием, католицизмом, исламом.

И, завершая свою статью, в сотый или в двухсотый раз бывший советник вашингтонской администрации опять призывал вооружаться и перевооружаться, чтобы не сплоховать перед могущественной рукой чудотворца Хомы.

Известно, у кого совести нет — нет и стыда. Бывшему советнику страх как обидно, что народ американский не переизбрал его на новый срок, а Хома Хомович как был в высоком звании старшего куда пошлют, так и остался. Из чувства зависти он и начал наговаривать на грибка-боровичка, пугать всех страшной рукой чудотворца Хомы, чтобы эта истерия помогла выбить новые ассигнования на нужды Пентагона.

Если бы журнал «Ньюсуик» с этой милитаристской вражьей статьей попал к Хоме с Мартохой, они, прочитав статью, в один голос сказали бы так:

— У них там брехня на столе, а правда под порогом, но ведь в Яблоневке правда и кривда — как огонь да вода, мы тут добро делаем — добро и будет, а доброго везде и всегда встречают по-доброму!

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ

где рассказывается о покаянном письме академика Ионы Исаевича Короглы

Извечная яблоневская мудрость гласит, что кто спешит, тот людей насмешит, а кто тихо ходит, тот свое находит. Золотоглазый академик Иона Исаевич Короглы поначалу и в самом деле спешил, потому-то Хому не только гневил, а и смешил, а тут вдруг тихо пошел — и свое нашел!..

После погожей осени настала погожая зима, повеяло снежком, зазвенела музыка мороза. Улетели птицы за горизонт, а вместе с ними будто улетели и мечты, чувства человеческие, чтобы с приходом весны вернуться вместе с птицами. Яблоневка, ко времени управившись с полевыми работами, играла свадьбы, так что председателю сельсовета Перекучеренко Василю Игнатьевичу хлопот хватало. Почтальону Федору Горбатюку зимой тоже добавилось мороки, потому что хлопцы, два месяца назад призванные в армию, скучая по родным и близким, часто-часто писали пространные письма матерям и невестам…

Как-то раз Хома в заснеженном тулупе, в скрипучих подшитых валенках, покрасневший от холода, весело ввалился в хату, принеся с собой морозное облачко.

— Мартоха! — крикнул он с порога так радостно, словно жар-птицу поймал. — Письмо от академика Ионы Исаевича Короглы!

У Мартохи от удивления и шитье из рук выпало, лицо ее стало белее снега, потому что от этого академика вечно жди какой-нибудь напасти.

Может, Иона собирался послать по обыкновению свое письмо в правление колхоза, да перепутал?..

— У Ионы такая память, что не перепутает! — звенел, будто серебряная труба, голос старшего куда пошлют. Хома достал из большого конверта письмо и торжественно прочел: — «Дорогой и уважаемый Хома Хомович, здравствуйте!»

— Дорогой и уважаемый Хома Хомович… — испуганно повторила Мартоха, которая этого академика боялась уже, как бешеного пса. — Обращается так, будто не к добру…

В этот зимний вечер они читали и перечитывали письмо от золотоглазого Короглы, которого Хома с Мартохой между собой называли просто Ионой. В первых строках своего послания передавая искренние поздравления от коллег-шефов, маститых Мастодонтова-Рапальского и Козака-Мамарыго, знаменитый тюрколог в льстивой форме извещал грибка-боровичка, что уже, видно, он не приедет в Яблоневку, чтобы лечить синдром Хойзингера. Дело в том, что в тот памятный летний вечер Иону Исаевича до глубины души потрясло, как просто и эффективно старший куда пошлют в дерезе за курятником с помощью обыкновенной цыганской иголки вылечил большой отряд академиков. Доказав чудодейственность народной рефлексотерапии, старший куда пошлют мимоходом пробудил в нем, Ионе Исаевиче Короглы, дерзновенную мечту о том, чтобы избавиться от своего треклятого синдрома Хойзингера.