Папина содержанка

– Как звали ту девушку, которую изнасиловал этот… извращенец, – спрашивает Максим, прерывая излияния сутенера и кивая на человека, некогда бывшего ей отчимом. А теперь уж и не знаю, кем он ей приходится.

– Да что за девушка-то? – удивляется Жора. – Вы хоть покажите мне!

Мажорка открывает ноутбук, кликает на кнопку. Сутенер приближается к экрану, внимательно всматривается в него. Потом просил отмотать назад, наблюдает снова. Затем ещё раз. Он покусывает нижнюю губу в раздумье. Приговаривает, что через его руки проходит столько баб, всех не упомнишь.

– А! Точно! Вспомнил! Да-да, вспомнил! Её Лизка зовут! Да, Лизка!

Глава 76

Теперь мне очень захотелось подойти к самодовольному бизнесмену, который даже в такой ситуации, похоже, самообладания не потерял, и шибануть его по роже. Но сдержался. Матушкино воспитание, знаете ли. С детства приучила меня к мысли, что кулаками орудует лишь тот, у кого с мозгами плохо, а это проистекает из неумения находить аргументы. Ага, посмотрел бы я на нее теперь, если бы она узнала такое! Интересно, женский профсоюз сработал бы в ней, или она осталась по-прежнему рафинированной интеллигенткой? Что-то слишком много я стал о ней думать.

Альберт Романович сидит, как ни в чем не бывало, и только периодически вытирает нос платочком, проверяя, не идет ли кровь. Сутенер Жора уставился на нас вопросительно. Мол, чего еще от меня нужно? Максим молчит и думает о чем-то. Я жду её реакции, ведь в нашей группе она главная, это уже определенный факт. Забавно: когда мы отправлялись в Японию, я тешил себя надеждой, что смогу перехватить инициативу, переданную ей в руки моим отцом, и вырваться в лидеры нашего маленького коллектива.

Теперь у меня никаких сомнений нет: лучше уж я буду ведомым, поскольку Максим соображает гораздо лучше. По крайней мере, может, в филологии и лингвистике она меньше разбирается (хотя, учитывая её знание английского и японского, есть над чем подумать), но в жизненных вопросах уж всяко лучше, чем такой доморощенный цветочек, как я. Хотя последнее время и меня жизнь треплет, мама не горюй. Ну вот, опять ее вспомнил.

– Дай ему, что обещал, – коротко бросает Максим Альберту Романовичу. Тот молча достает из стола деньги и бросает Жоре.

– Свободен, – произносит мажорка.

Сутенер, весьма довольный тем, что для него всё закончилось весьма благополучно, удаляется своей вихляющейся походочкой.

– Господа! – оборачивается он у двери. – Если что, обращайтесь. Лучших девочек вам организую.

В ответ ему гробовая тишина, и Жора, пожав плечами, уходит. Мы остаемся вдвоем с главой компании. Тот выжидательно, и притом без малейшего страха смотрит на Максим.

– Значит, так. Ты остаешься в России, в Москве. Не вздумай свалить за границу, иначе вот это, – мажорка кивает на флэшку, – попадет в СМИ. Тогда твоей деловой репутации конец. От полиции, конечно, ты отмажешься со своими деньгами. Тут я иллюзий не испытываю. Но когда все узнают и про то, как ты с девушками обходишься, и о вашем тайном клубе «М.И.Р.», думаю, жить тебе недолго придется.

Вот после этих слов, которые оказываются для Альберта Романовича полной неожиданностью, отчего он даже бледнеет, мы уходим. Не забыв компромат, конечно же. Покидаем беспрепятственно здание, проходя мимо охранников с пистолетами. Они оружие на нас не поднимают, а бочком-бочком спешат к боссу проверить, всё ли с ним в порядке. Вдруг помощь нужна? Как же, такому здоровому борову! У меня теперь никакого чувства к нему, кроме презрения, нет.

Когда выходим из здания, Сэдэо, который всё это время контролировал обстановку внизу, присоединяется к нам. Снова вызываем такси и куда-то едем. Ох уж мне эти неожиданные путешествия! Достали, честно говоря. Последний месяц только и делаем, что мотаемся, словно неприкаянные. Хотя такие мы, в общем, и есть. Ветром гонимые, солнцем палимые. Да еще под постоянной угрозой быть расстрелянными. Киллеров-то еще никто не находил.

– Куда мы? – спрашиваю у Максим.

– К Лизе.

– Думаешь, она захочет меня видеть?

– Тебя нет, а меня – да.

– С чего такая уверенность?

– Она тебя почему бросила, напомни-ка?

– Я оказался не сыном богатого бизнесмена, – вспоминать такое неприятно, но никуда не денешься.

– Зато я по-прежнему в «золотом» статусе, – усмехается Максим. – Ты ведь до сих пор меня мажоркой про себя величаешь, верно?

– Ну… да, но… – смущаюсь и признаюсь.

– Да ладно тебе, всё в порядке, – улыбается моя спутница и кладет ладонь на бедро. Да, мы сидим позади, а возле водителя расположился Сэдэо. Ох, Максим. Зачем ты так делаешь? У меня ведь сразу мурашки по коже и мечты о том, чтобы поскорее оказаться с тобой в постели. Так мало того, что она бедро мне погладила, так еще и – случайно будто – провела пальцами по бугорку на ширинке. И тот сразу живо откинулся, начав наполняться.

– О, юноша, да вы взволнованы, – сказала иронично Максим и слегка надавила указательным пальцем на возвышение.

– Максим, что ты делаешь? – взволнованным шепотом спрашиваю. – Прекрати немедленно. У меня сейчас стояк начнется.