Папина дочка, или Исповедь хорошего отца

— Подходящего времени не бывает.

— Ладно.

Он открыл дверь и шагнул на веранду. Собака последовала за ним. Я почувствовала прилив адреналина, когда она приблизилась ко мне. Но пес оказался дружелюбным. Виляя хвостом, он обнюхивал мои ноги и руки.

— У него только вид грозный, — подбодрил меня Уилл.

Он сел в одно из кресел на веранде, я заняла другое. Пес положил свою огромную голову мне на колено, и я начала почесывать его за левым ухом.

— Как у нее дела? — спросил Уилл. — У Алисы?

На нем были джинсы, голубая рубашка. Никакой татуировки. Никаких пирсингов.

— У нее все хорошо, — сказала я. — Но она скучает по тебе. Она хочет тебя видеть. Я пришла узнать, какое у тебя настроение. Хочешь ли ты видеть ее и свою дочь. Она — красавица. — Я улыбнулась. Нужно было захватить фотографию, но это как-то не пришло мне в голову. — Алиса уверена, что ты хочешь видеть их обеих. Откровенно говоря, я думаю, что было несправедливо разлучать вас…

— А вы имеете представление о положении дел? — перебил он меня. Он наклонился вперед, упершись локтями в колени. Появившаяся у него между бровей морщинка делала его старше девятнадцати лет. Губы едва заметно скривились в улыбке, хитрой и чуть насмешливой.

Его вопрос застал меня врасплох.

— Что ты хочешь сказать?

Он ответил не сразу. Он глядел мимо меня, в сторону улицы.

— Что вам известно?

— Мне известно, что ты — отец ребенка Алисы. Я знаю, что вы долгое время тайно встречались. Я знаю, что она любит тебя и скучает. Что значит, я не знаю, что происходит?

— Ваш жених от вас кое-что скрывает, — сказал он. Слово «жених» прозвучало у него как ругательство, и я ощутила такой же прилив адреналина, такой же страх, какой испытала при приближении собаки.

— Что скрывает? — спросила я.

Он откинулся в кресле и вытянул шею сначала в одну, а затем в другую сторону, словно разминая шейные мускулы.

— Вы знаете, что моя мать работала у Хендриксов? — спросил он.

Ах, вот в чем дело, подумала я. Мне показалось, что я все поняла.

— Да, когда-то давно она была у них экономкой. Ведь так? Ну да, я знаю, что они все немного… снобы. Я понимаю, раз она была экономкой, а твой отец сидел в тюрьме, это могло…

— Это все — дымовая завеса, — сказал он. — Может быть, они и говорили вам, что это очень важно. — Последние слова он произнес с издевкой. — Но дело не в этом. Своего отца я не видел с трех лет. Его просто не было в моей жизни. Это просто дым. Мой отец не имеет никакого отношения к их возражениям против наших встреч с Алисой. И работа моей матери не имеет к этому отношения. И то, что я бросил школу.

— Боюсь, что имеет, Уилл, — мягко сказала я. — Боюсь, что Хендриксам, как бы я их ни любила, иногда свойственно задирать нос и…

— Старик Хендрикс. Джеймс. Господин мэр. У него с моей матерью были дела.

— Дела? Ты хочешь сказать, конфликт или…

— Любовные дела, — сказал он. — Они трахались. Понятно?

— Нет! — воскликнула я, выпрямившись на стуле. — Не может быть!

— Было. Когда она у них работала. Все началось, когда мне было десять, и кончилось, когда мне стукнуло тринадцать. Я был единственный, кто об этом знал, и до меня это не сразу дошло, так как я был мал и наивен, но в конце концов и я понял. А потом Молли все узнала, и тут начался сущий ад. Мать уволили, конечно, и Джеймс отдал ей этот дом. — Он кивнул в сторону парадной двери. — Дом принадлежал Хендриксам, и они его сдавали, но Джеймс передал его моей матери, чтобы заткнуть ей рот. Он по-прежнему оплачивает его содержание. Смотрите, как его заново покрасили. Красиво, правда?

Я недоверчиво качала головой. Не придумал ли он эту отвратительную историю? С другой стороны, такое трудно было придумать, это слишком походило на правду.

Внезапно мне пришла в голову новая мысль.

— Твоя связь с Алисой, — сказала я, — не было это своего рода… местью? Ты ее любишь?

Откинувшись в кресле, он вздохнул и заложил руки за голову.

— Когда я встретил Алису, я не знал, кто она. Мне она очень понравилась. Я знал, что она слишком молода для меня, но она казалась старше, если вы понимаете, о чем я говорю. Мы общались уже несколько недель, когда я узнал ее фамилию. Я сказал ей, что моя мать работала у них, и Алиса ее вспомнила, смутно. Я не рассказал ей про ее отца. Я не хотел причинять ей боль. — Он похлопал себя по бедру, и собака перешла от меня к нему. — Можно сказать, что я в нее влюбился.

— Ты любишь ее?

Он наклонился погладить собаку.

— Не знаю, люблю ли я вообще кого-нибудь.

Ханна, подумала я. Он не сможет не полюбить Ханну, увидев ее.