Пантомима жизни

Признаемся чистосердечно, что насъ очень тревожитъ арлекинъ. Мы столько видимъ всевозможныхъ арлекиновъ въ дйствительной жизненной пантомим, что затрудняемся указать, кого именно приравнять къ сценическому арлекину. Слачала мы думали, что арлекинъ не боле и не мене какъ маменькинъ сынокъ, знатный и богатый юноша, который увезъ балетную танцовщицу и расходуетъ жизнь на легкомысленныя удовольствія. Но серьезно подумавъ, мы вспомнили, что арлекины иногда повинны въ остроумныхъ замчаніяхъ и даже разумныхъ поступкахъ, тогда какъ маменькиныхъ сынковъ, говоря вообще, нельзя обвинять въ подобныхъ проступкахъ. По основательномъ обсужденіи этого вопроса, мы пришли къ тому заключенію, что арлекины въ жизни люди обыкновенные и что ихъ можно найдти во всякомъ положеніи и на всякой общественной ступени. Особое стеченіе обстоятельствъ даетъ имъ въ руки магическій жезлъ. Это естественно приводитъ насъ къ общественной и политической пантомин, которой мы и закончимъ нашъ очеркъ, но мимоходомъ надо замтить, что мы нарочно умалчиваемъ о Коломбин, нисколько не одобряя ея легкомысленныхъ отношеній къ ея пестрому любовнику, а потому не считая себя вправ выставить ее на показъ строго нравственнымъ и высокопочтеннымъ нашимъ читательницамъ.

Открытіе парламентской сессіи есть ничто иное какъ поднятіе занавса передъ большой комической пантомимой, а министерскую рчь мождо смло сравнить съ вступительлыми словами паяца: «Милорды и господа, вотъ и мы, вотъ и мы!» Эти немногія краснорчивыя слова, по нашему мннію, отлично выражаютъ смыслъ министерской програмы. Если же мы вспомнимъ, что министерская рчь часто произносится посл перемны декораціи, то параллель является точной до мелочей.

Быть можетъ, политическая пантомима никогда не была такъ богата и блестяща, какъ въ наши дни. Особенно мы сильны паяцами. Никогда прежде не было у насъ такихъ паяцовъ, которые готовы продлать всевозможныя штуки для потхи публики. Ихъ готовность всегда и везд представлять даже вызвала злобное замчаніе, что давая даровыя представленія по всей стран, когда столичный театръ закрытъ, они унижаются до роли уличныхъ гаеровъ и подрываютъ авторитетъ своей лавочки. Гримальди этого никогда не длалъ.

Но отложивъ въ сторону этотъ вопросъ, такъ какъ въ сущности это дло вкуса, мы можемъ съ гордостью и удовольствіемъ размышлять объ искуств, которое выказываютъ наши политическіе клоуны во время сезона. Ночь за ночью они ломаются до трехъ и четырехъ часовъ утра, безъ устали выдлывая самыя странные скачки и давая другъ другу самыя смшныя пощечины. Шумъ и гамъ, среди которыхъ они представляютъ, заткнутъ за поясъ буйство самой веселой толпы въ райк во время рождественскихъ пантомимъ.

Всего любопытне зрлище, которое представляетъ одинъ изъ клоуновъ, ломаясь и корчась подъ дйствіемъ магическаго жезла власти, который держитъ надъ его головой старикъ клоунъ или арлекинъ. Подъ этими сверхъестественными чарами онъ или вдругъ стоитъ неподвижнымъ, не шевельнетъ ни рукой, ни ногой, ни языкомъ или, въ случа надобности, вдругъ завертится, заболтаетъ, оглашая воздухъ потокомъ безсмысленныхъ, хотя краснорчивыхъ словъ, предаваясь самымъ фантастичнымъ вліяньямъ или даже ползая во полу и подметая пыль. Эги представленія боле любопытны, чмъ пріятны, и даже он просто отвратительны всякому, исключая лицъ, которые восторгаются подобной ловкостью, но мы къ нимъ не принадлежимъ.

Странныя, очень странныя штуки продлываетъ и самъ арлекинъ, который держитъ волшебный жезлъ. Однимъ мановеніемъ этого жезла передъ глазами этого человка, онъ лишаетъ его всхъ прежнихъ понятій и наполняетъ его голову совершенно новыми идеями. Одинъ ударъ этимъ жезломъ по спин можетъ разомъ измнить цвтъ его одежды. Бываютъ такіе ловкіе клоуны, что если держатъ этотъ жезлъ прежде съ одной стороны, потомъ съ другой, то они переворачиваются и перемняютъ одежду съ такой быстротой, что самыя опытный взглядъ не замтитъ ихъ движенія. По временамъ добрый геній, жалующій этотъ волшебный жезлъ, вырываетъ его изъ рукъ временнаго его обладателя и передаетъ другому. Тогда вс клоуны мгновенно перебгаютъ съ одной стороны на другую и начинается снова скачка съ препятствіями и толчками.

Мы могли-бы сдлать эту статью гораздо длинне, продолживъ параллель и ясно показавъ, какъ мы сначала намревались, что каждое ремесло, каждая отрасль общественной жизни есть маленькая пантомима съ своими отдльными сценами и дйствующими лицами, но мы уже достаточно злоупотребили терпніемъ читателей. Одинъ джентльменъ, имющій нкоторую извстность какъ драматическій поэтъ, сказалъ недавно:

Весь міръ сцена
И вс люди скоморохи!

А мы, или за нимъ на маленькомъ разстояніи нсколькихъ милліоновъ миль, осмлимся прибавить въ вид комментарія: вся жизнь пантомима и мы вс дйствующіе лица этой пантомимы жизни.

1843