Пансионат "Уютный дом". Побег (СИ)

Сидящие парами немножко пошушукались. Один из парней, тощий, сутулый, с горбатым носом, близко посаженными карими глазами, которые он постоянно щурил, и впалыми щеками, громко заметил:

— Еще одну привезли.

— Тебе-то что? — недовольно буркнула девочка с передней парты. — Понравилась?

Юноша нахмурился.

— Причем здесь это, Вредина? Просто интересно.

— Ничего интересного, — донеслось в ответ. — Еще одну родители с шеи скинули.

Крепыш, встретившийся Ане утром в прихожей жилого флигеля, в лоб спросил:

— Тебя кто прислал, новенькая?

Аня не успела ответить — та, которую назвали Врединой, сделала это за нее.

— Кто-кто, родители. Или опекуны. Как будто вариантов много.

— Не скажи, — тощий достал из кармана толстые очки и водрузил их на нос. — Варианты имеются. Среди нас есть родные дети, есть бастарды, есть родственники, которые перешли под опеку…

— Какая разница? — зло спросила девочка с короткой стрижкой. — Обратно ей уже все равно не вернуться.

— Почему???

В ответ на Анин возглас на несколько мгновений воцарилась тишина. Воспитанники поспешно уткнулись в тетради. Даже те, кто открыто или тайком рассматривал новую пансионерку, сразу отвернулись.

— Потому, — хмуро ответила Алина. — Не вернешься ты, если отец тебя сюда сбагрил, не надейся.

— Не сбагрил! — сдержанно заметила Анна. — Отправил на время.

— Конечно, временно! — воскликнула Вредина. — Матвей тоже здесь временно. Пятый год.

Сутулый юноша снял очки и принялся их нервно протирать передником соседки.

Бер вскочила.

— Отец меня любит! И заберет отсюда, как сможет!

Теперь к ней обернулись. Карие, зеленые, синие, голубые, серые глаза смотрели на нее с насмешкой.

— Ага, заберет.

Скрипнула дверь, в комнату вошла Белина.

— Анна, сядьте пожалуйста. Тема сегодняшней нашей беседы — начало эпохи Инквизиции. Кто прочитал мемуары секретаря Первого инквизитора?

Бер села. Не сразу, но на это никто не обратил внимания. Даже строгая наставница, сразу перешедшая к обсуждению темы занятия. Словно не было никому до нее никакого дела…

…С тех пор, как умерла мама, отец часто покупал им какие-то безделушки в подарок. И всегда выбирал их лично.

— Зачем? — спросила как-то старшая сестра Алиса. — Ты же ничего не понимаешь в женских нарядах.

Папа улыбнулся и протянул ей поясок. С голубой пряжкой — под цвет ее глаз…

У них у всех голубые глаза. Мамина кровь.

Больше никто никогда не задавал отцу глупых вопросов. А Алиска тогда почему-то расплакалась…

Воспитанники спорили, дополняли версии друг друга, наставница Ирина внимала их рассуждениям с серьезным и строгим видом.

Анна, поглощенная воспоминаниями, слушала чужой разговор вполуха. Эти легенды она и так знала. Ведьма прокляла королевскую семью, в течении года все ее члены погибли. Новый король вопреки воле покойного дяди, обратился к ведьмовству, дабы спасти заболевших болотной хворью жену и дочь, но те умерли, не смотря на усилия лечащей их известной ведьмы. Тогда-то отчаявшийся монарх и создал Инквизицию, сочтя, что прав был его предшественник, и от дара ведьмовского бывает только зло…

…Отец всегда знал, чем интересовались его дети, что любили, какие подарки хотели на Рождение мира. Иногда Ане казалось, что он умеет читать их мысли. Братья над этим посмеивались и говорили, что женщине угодить не трудно — всего лишь стоит купить папу шляп-поясков-туфель. Алиса обычно после подобных реплик негодующе фыркала и запускала в парней упомянутым ими предметом. Предмет ловили и грозили отдать одному из многочисленных Лискиных поклонников, после чего возмущенная сестра долго бегала за братьями в одной туфле…

— Юноши идут в фехтовальный зал, девушки — в музыкальный класс.

Аня встрепенулась, схватила тетрадь и плащ.

— …заберет.

— Успокойся. Поживет здесь пару месяцев, сообразит, что к чему.

Аня посмотрела на затылки удаляющихся воспитанниц и отправилась на улицу. Музицировать она все равно никогда не любила.

Ее заберут. Обязательно!

Если, конечно, отец знает, где она.