Паноптикум

Твари убила пса, защищавшего своего хозяина. Вышвырнули на дорогу, хотя самим им там валяться. Простреленными на обочине…

Степаныч в коме.

Твари проломили ему голову, когда он пришел отомстить за обиженную дочь. Не родную, но дочь, которую ударили твари. А они проломили ему голову.

Эмин.

Твари.

Блоки сняты.

Я чувствовала прохладу, тянущуюся по венам. Прохладу, что окутала разум и уже сжирала душу. Нет, блоки не сняты.

Сорваны.

«За то, что ты отрубишь руку посмевшую ударить, платить готов в любом аду».

Я знала, о чем он говорил. Я ощущала это прекрасно. Когда действительно готов платить, за то что отрубишь. А если не позволяют этого сделать, то хотя бы дать палачам оружие. Твое. Хоть как-то принять участие. За это я готова заплатить. В любом аду. Готова заплатить любую цену, только бы принять участие, хотя бы косвенно. Кровь за кровь.

Я зашла домой. Давид все так же сидел в кухне, быстро отвечатая на почти беспрерывно входящие сообщения. Я выдвинула ящик со столовыми приборами. И долго смотрела на лезвие ножа. Взяла, чтобы положить на столешницу у руки Давида. Он отложил телефон и посмотрел на нож. Я ровно произнесла:

— Оригинальное японское производство, кованая сталь, не затупляется, не скалывается, не ржавеет. Мясо режет как масло. Такие используют на профессиональной кухне, очень ценятся. Купила с первой зарплаты, использовала редко, все жалко было.

Он смотрел на широкое лезвие с непроницаемым лицом, а потом перевел долгий взгляд мне в глаза. Затягивающаяся пауза и он все-таки едва заметно кивнул. Понял. Принял. Негромко произнес:

— Я его не верну.

Прикрыла глаза, подавляя досаду и порыв попросить изменить его решение вопреки здравому смыслу и логике.

— Я поняла. — Тихо прошептала я, решительно глядя в его глаза. Решительно и спокойно. Это не эмоции и не мольба, это мой выбор. Осознанный. — Мне достаточно того, что им воспользуются.

— Воспользуешься. — Негромко поправил он и потянулся к пачке сигарет. — Я воспользуюсь. Попытайся уснуть, подниму рано.

Закинула пару снотворных и на слабых ногах пошла в спальню. Остановилась в коридоре и подозвала Рима. Ротвейлер шел за мной в комнату не поднимая головы, тоже на слабых лапах. Его тоже жрало внутри. Как и нас всех. Позвала на постель, обняла и вжалась лицом в теплую холку. Телам теплее, в душах холоднее. Мы остались одни.

* * *

Давид разбудил ранним утром. Сознание обрушилось в ужас реальности и я резко села на постели, вглядываясь в его осунувшееся лицо.

— Без изменений. — Он выдохнул и отвел взгляд, присаживаясь на край и подаваясь вперед, свешивая кисти с разведенных колен. Прикрыл глаза и негромко продолжил. — Вообще. В себя не приходил и пока не дадут, держат в медикаментозном сне. Перевели в отдельный бокс, там индивидуальный пост, охрана… К нему не пустят, у него состояние… не дай бог рядом чихнешь, пиздец… — Перевел взгляд на меня, прикусившую губы до боли. — Там есть окно с коридора, но Эмин… Ян, истерики вообще ни к чему, ты меня поняла? Яна, ты поняла меня? — Я судорожно кивнула, Давид сглотнул и продолжил. — Никаких истерик. Через час врачи прилетят из Москвы, вечером пара светил из Берлина. Ночью оборудование прилетит… Вытянем. Главное перейти рубеж, там вытянем.

Я закрыла лицо ладонями. Давид попросил налить кофе и ушел выгуливать Рима. Пила молча, а ему безостановочно звонили. Разговаривал на русском, осетинском и неожиданно, но немецком. На выходе из квартиры сказал, что к Эмину поедем не сразу. Нужно решать с собственностью и решать срочно. Я безразлично кивнула.

Но сначала предстояло самое сложное — забрать Доминика. И похоронить.

Давид, забрав его из бюро судмедэкспертизы нес к машине на руках. Я не могла отпустить взглядом тело, завернутое в какую-то старую простыню. Не разрешил смотреть, после экспертизы… его вскрывали, чтобы взять содержимое желудка, зашивали криво.

Подлесок за городом. Промерзлую землю копали долго. Давид положил Доминика и долго сидел на корточках на краю ямы. Меня начала мелко бить дрожь, начиналась истерика, потому что он положил его все так же в простыне.

— Давид, пожалуйста… — сквозь зубы выдавила я, стоя рядом с ним и не в силах отвести взгляда от тела.

Он потянулся и откинул с морды ткань. Я присела рядом, дрожащими пальцами оглаживая мордочку с закрытыми глазами. Он казался таким маленьким, таким… хотелось вжаться в него, ценой собственной жизни спасшего хозяина.

Мы долго курили в машине, потом Давид дал разрешение трогать и понеслось.

Несколько пунктов остановки. Я, он, его люди, подписи на документах. Эмин молодец. На меня не только квартиры и ресторан были оформлены. У меня еще, оказывается, несколько автомобилей есть и пара ИП с услугами по ремонту техники и отделке помещений, и даже магазины. Ну, как магазины. В составе учредителей организации имеющей торговую сеть. Вроде и смешно и переебать кому-то хочется. Нет, не потому, что на меня столько оформлено, а потому, что я знала дла чего.