Паноптикум

Мы застыли в самом ужасном состоянии — ожидании и неизвестности. Через сорок минут выкатили Давида. Мы поднялись навстречу доктору. И выдохнули с облегчением — ранение не настолько глубокое, жизненно важные органы целы, кровопотеря небольшая.

Отдельная палата, я, после того как она вынудила меня отмыть руки, сидела на соседней с Давидом кровати, Лейла рядом с сыном. Он уже был в сознании, но в себя приходил медленно. Краткий разговор с матерью на осетинском и я увидела, как она разозлилась, как повысила голос, но тут же себя оборвала, когда в ответ Давид поморщился и потянул руку к капельнице, чтобы выключить. Лейла поднялась и вышла, глухо сказав мне, что она в туалет. Я смотрела ей вслед и понимала, что ей просто нужна пауза. Спустя секунду поняла почему — Давид, с трудом повернув ко мне голову попросил позвать Аслана и Олега.

Позвала. И сидела охуевала, потому что его только что чуть не прирезали, а он лежал и координировал своих людей. Кому, куда и зачем съездить, что сказать и сделать. Сидела, охуевала и молчала пока Олег и Аслан краткими звонками быстро координировали остальных.

Лейла вошла минут через десять, когда инструктаж Давида подходил к концу, вместе с тем голос его становился слабее.

— У семи нянек дитя без глазу, — резко бросила она, Олег и Аслан посмотрели в пол. Наверное на автомате. Потому что интонация была матери, доверившей ребенка совершенно безответственным людям.

— Все, идите. — Глухо сказал Давид и перевел взгляд на мать. Пытался смотреть ровно и спокойно, выходило херово, потому что видно было что его взгляд постоянно расфокусировался.

Она тяжело вздохнула и подошла к кровати присев на край.

— Я не знаю, чего мне хочется больше: избить тебя или обнять и заплакать. — Прищурено глядя на сына прошептала Лейла, робко касаясь его бледной щеки.

— Лучше избей, мама, — поморщившись посоветовал Давид и с трудом повернув голову посмотрел на меня, — Яна, кинолог звонил, сказал, что не сможет приехать. Рима надо выгулять. Сестра прилетает ночью, Аслан и Олег помогут с… со всем. У меня не получится, меня чем-то накачали и я немного не в том состоянии, извини.

— Черный юмор. — Недовольно прицокнула языком Лейла, зло утирая слезу и осуждающе глядя на сына.

— Это потому что я черный. — Хмыкнул Давид, но тут же болезненно поморщился, и только это остановило Лейлу от военный действий. Я знала этот ее взгляд. Эмин с таким окна разбивает обычно.

Я прыснула, покачав головой и поднимаясь с кровати. Внутри глухо и больно. Но меня тоже скоординировали, Давид сможет справиться с матерью, но если мы двое рядом с ним будем тонуть в трясине отчаяния…

Поэтому я поднялась и пошла на выход. Аслан, машина, дом. Недолгая дорога за город.

Рим бродил невдалеке по снегу, проваливался на настиле. Голова опущена, он теперь редко ее поднимает. Редко на что-то реагирует.

Стиснула зубы, проглотив дым сигареты.

Нечаев стрелял в Эмина. Его сын пырнул Давида. Будет занимательно, если у Нечаева есть еще дочь и она придет по мою душу. Хотелось бы.

Сплюнула в грязный снег обочины, облокачиваясь о открытую дверь и перевела взгляд на Аслана, только отошедшего от машины сопровождения и остановившись рядом со мной, закурившего, с непроницаемым лицом наблюдая за Римом.

— Где… этот? — спокойно спросила я, вытягивая из пачки новую сигарету, и щелкая зажигалкой, дающей осечку.

— Увезли в отдел. — Отозвался он, подкуривая мне своей.

Я глубоко затянулась. Сглотнула, собираясь с силами.

— Аслан…

И осеклась. Слово «прошу» застряло в горле. Потому что он откажет.

«Я сказал приказать, а не просить».

«Подчиняться должны все».

Сигарета была почти скурена, я смотрела на ротвейлера, одиноко бредущего к машине, и чувствовала как в солнечном сплетении рождается холод и расползается под кожей.

— Я хочу посмотреть в его глаза. — Твердо произнесла я, выдыхая дым и не глядя на Аслана.

— Яна Алексеевна… — негромко начал он.

— Я сказала, что хочу посмотреть в его глаза. — Сбила ногтем тлеющий конец с сигареты и прищурено посмотрела на недовольно поджавшего губы Аслана. — Если невозможно, то сделай это возможным.

Эхо приказа в моем негромком голосе. Аслан отвел взгляд и протяжно выдохнул. Кратко кивнул и достал телефон, отправившись к людям сопровождения у второй машины.

Я запустила Рима в салон. Хлопнула ладонью по сидению рядом и Рим неуклюже на него забрался, чтобы улечься, сжаться и положить голову на мои скрещенные ноги. Я оглаживала его голову и ждала. Бросила взгляд на часы — Линка прилетает через три часа. Да мне много времени и не надо на романтическое свидание с тварью. Говорить с ним я не собираюсь. Аслан сел за руль минут через сорок. Тронул машину и довольно долго молчал. Закурил и ровно, без эмоций оповестил меня каким-то бредом:

— Это не сын Нечаева.

— Что? — мои пальцы замерли на голове Рима и он приподнял голову глядя на мое напряженное лицо.

— Ситуация на заводе. — Аслан сплюнул в окно, затянулся и ровно продолжил, — тот, что с балкой вышел на Давида Амировича. Это его сын.