Пангоды

Фаине первые месяцы представлялось, что она попала в такое место на земле, где сходятся лицевая и изнаночная стороны жизни, где естество необычно обнажено, а суть, по прежнему, - классически - недосягаема. Где трещат ровные швы, стянутые прочными "материковыми" нитками, - а веществом, казалось бы, сомнительной, "временной" основы навсегда скрепляются несогласующиеся формы с безнадежно размочаленными краями.

Сейчас она, осознавая, что некстати, вспомнила первый в своей медицинской практике случай, который потряс ее до глубины души. Некстати этот фрагмент из прошлого был не из-за отсутствия своего логического места в цепочке ее воспоминаний, а тем, что он встал перед ней картинкой, мешая слушать женщину, понимать, что та сейчас говорит.

...Однажды в ее дежурство мужчина из общежития вскрыл себе вены. Нужно было срочно транспортировать "суицидника" в больницу. В таких случаях вертолетным санрейсом больного отправляли в Надым. Но то ли "вертушки" не было, то ли погода абсолютно не позволяла подняться в небо безотказным в таких случаях пилотам "Ми-шек", - пришлось грузить пациента на первый попавшийся борт. Им оказался транзитный "Антей", летящий куда-то на запад. В дороге парень, бледный и слабый от потери крови, разговорился. Почти весело, как давней подруге, объяснил Фаине: устал, думал, Север поможет, вылечит своими "туманами", "запахами"...- нет, еще хуже стало. "Вот ты сейчас улетела, никого толком в известность не поставила, - тебя кто-нибудь кинется искать?.. - А меня, точно, - нет".

Самолет сделал посадку в Печоре, Фаина сдала пациента в больницу, а сама поехала в аэропорт, без денег, в белом халате под полушубком. Она пребывала в каком-то странном, необычном для себя состоянии. "Жизнь - и почти смерть, опять жизнь. Пангоды - и Печора, о которой дома никто не знает, - все так далеко друг от друга - и так, оказывается, близко и, оказывается, просто..."

Фаина вглядывалась в лица пассажиров. Среди мужей, жен, пап, мам, детей, коллег по работе, находила одинокие глаза. По одежде, жестам, голосу пыталась прочитать многочисленные истории людского одиночества, силилась вывести какую-то общую, простую и понятную формулу этого, выходит, распространенного и, часто, невыносимого человеческого состояния.

Она пришла в себя через двое суток: знакомую фамилию объявляли по громкоговорителю, это была ее фамилия - Фаину разыскивали, из далеких Пангод.

Тот "печорский" пациент через месяц вернулся в поселок и еще через пару недель повесился, на этот раз спасти его не удалось.

Как ни странно, финал той трагедии Фаина восприняла сравнительно спокойно. На тот момент она уже отчетливо понимала, что в ее Пангодах, как и в том зале ожидания, много одиноких людей: улетают, прилетают, двигаются, живут, смотрят друг на друга, и... молчат.

Фаина отогнала тяжелое воспоминание и опять попыталась сосредоточится на женщине. "Трудный случай..." Сложные роды? - с чем была связана сложность, со здоровьем? Может быть парень - "кесаренок"? Или сложные условия? Может быть, эта женщина - та, которую в очередную поселковую "разморозку" не успели отправить в горбольницу и пришлось принимать роды в насквозь промерзшей комнате? Ее как могли укрывали полушубками. Она все жаловалась, что мерзнет нос. Фаина уловила и навсегда запечатлела для себя мгновение: у ребенка с первым криком пошел пар изо рта. Потом, смеясь, она сказала мамаше: "Так и запишем, место рождения - Пангоды, месяц - февраль, окружающая температура - в комнате! - минус десять!.."

Или, может быть, что совсем часто случалось, ребенок появился при свечке, во время отключения электричества?

Почему-то так выходило, что "при свечках" всегда рождались мальчики. Ее любимые, - до сих пор почему-то любит "принимать" именно мальчишек. И приговорочка для таких "удачных" случаев старая, проверенная: "Мальчишка, мужичок, защитничек!.."

...Вот она купает и пеленает только что появившееся существо мужского рода: "Ну что, ангелочек? Где твои крылышки? И радостно от тебя такого - и жалко тебя... Расти большой!"

Как Фаина тревожилась за своего единственного сынишку, когда он болел, когда просто возвращался не вовремя домой. Как стремилась угнаться за его возрастными изменениями в характере, старалась быть ему вечным другом сильным, надежным, интересным. Это было трудно, но у нее все получалось, к радости. Лишь иногда осеняло: ведь он принимает Пангоды за весь мир, а крыло матери - за все небо. Беда случилась вскоре после того, как он поменял материнское гнездо на призывной пункт... Она привезла его из Тюмени, больного, но целого, и они снова стали жить, выздоравливать, вдвоем, два любящих, нужных друг другу человека.

- ... Помните, Фаина, вы еще сказали тогда: "Мужичок, защитничек..."

Парень успел выкурить сигарету (Фаина заметила, что сигарета у него постоянно дрожала - и в пальцах, и в губах), стал поглядывать на часы, женщина заторопилась: