Пандора

«Акбар, а твои источники не сказали тебе, что именно египетский Старейший, их древний хранитель, собственной персоной выставил царскую чету на солнце? – Он поднялся еще на одну ступеньку. – Они не сказали тебе, что Старейший сам допустил, чтобы солнце нанесло им удар, чтобы начался пожар, уничтожавший нас сотнями, пощадивший лишь древнейших, чтобы они жили, как ты, в агонии?»

Мариус сделал стремительное движение. Клыки глубоко впились мне в шею. Я не могла вырваться. Я опять увидела это существо в былом великолепии, он танцевал в окружении накрашенных женщин, дразня меня своей красотой и унизанными драгоценностями ногами.

Я слышала, что Мариус совсем рядом, но слов разобрать не могла.

Мысленно я представила себе всю глупость ситуации. Я привела к Мариусу эту тварь – но не того ли хотела Мать? Акаша… Древнее имя, написанное на трупах, брошенных на ступени храма. Я знала ее имя. Я знала его из снов.

Я теряла сознание.

«Мариус…», – из последних сил позвала я.

Клыки больше не впивались мне в шею; моя голова упала на грудь. Я пыталась бороться с охватывавшей меня невероятной слабостью. Я намеренно представила себе императора Августа, принимавшего нас на смертном ложе.

«Конца этой комедии я не увижу», – прошептала я.

«О нет, увидишь, – раздался рядом спокойный голос Мариуса. Я открыла глаза, а Мариус продолжал, обращаясь уже к моему мучителю: – Акбар, хватит рисковать – ты доказал твердость своих намерений».

«Не тяни ко мне больше руки, Мариус, – сказала обгоревшая тварь. – Мои зубы ласкают ей шею. Но еще одна капля – и ее сердце замолчит навсегда».

В сгущающемся ночном мраке факел внизу запылал еще ярче. Больше я ничего не видела. Факел…

«Акаша», – прошептала я.

Обгорелый сделал глубокий вдох, я почувствовала, как вздымается прижатая ко мне грудь.

«Прекрасная кровь, – сказал он и поцеловал меня в щеку иссохшими, сгоревшими губами. Веки мои опустились. Дышать становилось все труднее. Я не могла открыть глаза. Он продолжал говорить: – Пойми, мне не страшно забрать ее с собой на тот свет, Мариус. Ведь если придется умирать от твоей руки, почему бы не взять ее себе в спутницы?»

Его слова доносились до меня издалека, как эхо.

«Возьми ее на руки, – сказал Мариус. Он стоял совсем близко. – И неси ее нежно, как будто она – твой единственный, любимый ребенок, и спускайся за мной в святилище. Ты увидишься с Матерью. Преклони колени, и посмотришь, что она тебе позволит!»

Я опять почти потеряла сознание, но слышала смех твари. Он действительно поднял меня, обхватив под коленями; голова моя запрокинулась. Мы спускались по лестнице.

«Мариус, – сказала я, – он слаб. Ты сможешь его убить».

Я невольно уткнулась лицом в грудь обгорелого. Я чувствовала кожей его кости.

«Правда, он очень слаб», – в полубеспамятстве повторила я.

Акаша… Да, таково ее настоящее имя.

«Осторожно, друг мой, – сказал Мариус. – Она умрет – и я тебя уничтожу. Ты чуть не перехитрил сам себя. С каждым ее вымученным вздохом шансы твои уменьшаются. Пандора, прошу тебя, помолчи. Акбар – великий бог, пьющий кровь».

Я почувствовала пожатие холодной твердой руки. Я попыталась поднять голову. Я увидела стоящие в ряд лампы, потрясающие настенные росписи с золотой инкрустацией, затянутый золотой тканью потолок.

Открыты огромные каменные двери. За ними – молельня… Святилище, залитое неровным ритуальным светом; благоухают лилии.

Сжимавший меня кровопийца вскрикнул.

«Мать Изида! – благоговейно произнес он. – О, Акаша!»

Он выпустил меня, поставив на ноги, и меня моментально подхватил Мариус. Покрытое волдырями раненое существо помчалось к алтарю.

Я в изумлении смотрела по сторонам. Однако я умирала. Я не могла дышать. Я падала на пол. Я старалась вдохнуть воздух, но не могла. Я не могла стоять без поддержки Мариуса.

Но что значит покинуть землю со всеми ее несчастьями, когда перед глазами возникает такое видение?!

Они сидели передо мной – великая богиня Изида и бог Озирис. Ее кожа показалась мне бронзовой, не белой, как у бедной пленной царицы в моем сне. Безупречные одеяния из золотой плиссированной ткани в типично египетском стиле. Длинные черные волосы, настоящие, заплетены в косы. Свежая краска на лицах, глаза и ресницы подведены темной тушью, накрашенные губы.

На ней не было никакой короны с рогами и солнечным диском. Однако ожерелье из золота и драгоценных камней было великолепным – блестящее, почти живое.

«Я должна достать корону, вернуть ей корону!» – произнесла я вслух, прислушиваясь к собственному голосу, словно он доносился откуда-то со стороны, давая мне указания.

Мои глаза непроизвольно закрывались. Черная тварь встала перед царицей на колени. Мне было плохо видно. Я чувствовала, как поддерживают меня руки Мариуса, а затем в рот мне хлынула струя горячей крови…

«Нет, Мариус, защити ее! – пыталась сказать я, но слова потонули в потоке крови. – Защити Мать!»