Пандемия

— «Артемида», говорит «Зулу-первый». Один жив. Вызываем санитаров. Мы в административном корпусе.

Майор Ривз управлял сдачей оружия своими людьми.

Пейтон прервала поток команд майора:

— Не мог бы кто-нибудь из ваших людей довести меня до административного корпуса?

Ривз взглянул на Лин, та кивком разрешила. Майор отдал команду одному из наемников, и он отправился с Пейтон по мощенной камнем тропе со всей скоростью, на какую была способна врач. Легкие по-прежнему горели, но ее гнала вперед надежда.

От корпуса остались обугленные руины. Два верхних этажа полностью выгорели. Тлеющие, тихо потрескивающие головешки источали струйки дыма. Полдюжины солдат спецвойск из отделений «Зулу» и «Браво» расхаживали среди развалин, переворачивая стволами винтовок обгоревшие ошметки.

Пейтон поманил к себе стоящий впереди «морской котик». В горле пересохло от страха в предчувствии ужасной картины. Да, по рации сказали «один жив». Жив-то жив, но в каком состоянии? И кто именно?

Пейтон в душе знала, кого мечтает увидеть живым. В такой момент она не собиралась себе лгать. Она жаждала увидеть лицо Десмонда и больше всего на свете хотела бы покинуть остров вместе с ним. В кают-компании «Боксера» Десмонд произнес все нужные слова, а она замешкалась. Это было ошибкой, о которой она, возможно, будет жалеть всю оставшуюся жизнь.

В шести метрах два «морских котика» стояли у обугленной по краям, но гладкой в центре воронки. Вокруг нее было навалено множество трупов. В горячих точках Пейтон не раз видела, как патогены выкашивали целые поселки, оставляя после себя одних мертвецов. Однако сейчас ее глазам предстало зрелище иного рода: исковерканные тела, глядящие сквозь нее мертвые глаза, оторванные руки и ноги — свидетельства бездумной, безжалостной бойни. Края ямы были покрыты засохшими ручейками крови, напоминающими вены черного земляного чудовища. Пейтон спустилась в воронку, из которой поднимался пар, как будто расставшиеся с телами души устремились в небеса навстречу желтой луне.

«Морской котик» сказал Пейтон, что он — военный санитар и остановил кровотечение, однако пострадавшему срочно требуется переливание крови. Хотя вертолет медслужбы уже вез кровь, времени оставалось впритык. На борту «Боксера» имелась хорошая операционная, однако пациента могли доставить на хирургический стол не ранее, чем через час.

Когда «котик» отступил в сторону, Пейтон затаила дыхание.

На земле с облепленным землей бледным лицом и спутанными светлыми волосами лежала Эйвери. Она едва дышала. Пейтон опустилась рядом на колени. Низ живота Эйвери пересекал пятнадцатисантиметровый разрез. Санитар постарался на славу, рана была плотно закрыта. Тело девушки было утыкано занозами от щепок. Санитар накачал ее обезболивающим. По правде говоря, медик ВМС лучше Пейтон знал, как обрабатывать полученные на поле боя раны. Она лишь молча ждала момента, когда сможет оказать девушке единственную услугу, на которую была способна.

Эйвери открыла глаза, что-то пробормотала. Пейтон взяла ее за руку.

— Не беспокойся. Вертолет уже выслали. Хирурги готовят операционный зал.

По губам Эйвери скользнула насмешливая улыбка.

— Выходит, теперь обо мне заботишься ты?

Пейтон тоже улыбнулась.

— Да. Ты же знаешь, я горой стою за своих.

— Значит, выживу. Ты кого хочешь достанешь.

Пейтон рассмеялась нервным, облегчающим душу смехом, словно какой-то клапан открылся и сбросил давление в сердце.

— Чья бы корова мычала, — подстроилась она под тон Эйвери.

Посерьезнев, Пейтон спросила:

— Ты нашла лекарство?

Эйвери кивнула.

— Да, мы его нашли.

«Мы»? Это слово придало Пейтон новую надежду.

Улыбка Эйвери погасла.

— А вы что-нибудь обнаружили в лаборатории?

Пейтон прикинула, что говорить.

— Ничего такого, чего следует опасаться.

Осматривавший развалины боец выкрикнул:

— Еще один!

Пейтон резко обернулась, пытаясь найти глазами кричавшего. Ей отчаянно хотелось броситься туда, но она сосредоточила внимание на Эйвери. Блондинка отпустила ладонь Пейтон.

— Иди. Это один из наших.

— Увидимся на «Боксере», Эйвери.

Спотыкаясь и обходя трупы, Пейтон пересекла развороченный ракетами участок, вбежала в здание. Бойцы расчищали заваленную обломками лестницу, постепенно освобождая чье-то тело. Оно не шевелилось. Показалось туловище с продавленной грудной клеткой. Человек не дышал.

Увидев лицо отца, Пейтон закрыла глаза. Хлынули слезы. Ноги подогнулись, и она опустилась коленями в пепел на полу. Взгляд остановился на полуобгоревшей фотографии в рамке: низкорослый седой мужчина с холодным, непроницаемым выражением лица. Портрет соответствовал описанию Юрия Пащенко, которое Пейтон слышала от Десмонда и отца. Она не сомневалась в том, кого увидела на снимке. Перед ней был кабинет Юрия. Мелькнула мысль: «Это он убил моего отца».

Пейтон всю жизнь винила в потере отца судьбу и невезение. Теперь у снедавшей ее ярости появился адресат — Юрий Пащенко. Это он отнял у нее отца. И он за это заплатит. Юрий хотел изменить весь мир. Что ему определенно удалось, так это изменить Пейтон.