Пандемия

— Ноет, знаешь, когда шашлык плохо приготовлен, живот ноет. Так и человек, если он мне не понравился, живот ноет. А этот хороший, поверь мне. Ребенка очень любит, будет работать и молить, чтобы только ребенка не убили. Я когда к его дочке нож к горлу приставил, спросил, хочешь, чтобы она жила? Он мне говорит — хочу. Тогда сделай, что тебя попросят, и клянусь, аллахом, с её головы ни один волос не упадет, Он мне ответил — все сделаю, только в живых её оставь. А ты говоришь. Хороший доктор, — и засмеявшись, пошел ставить машину в гараж.

— Страшный человек, — вдруг подумал Аркадий, — Ребенку горло перережет и глазом не моргнет. Ну и что, сколько раз я резал подростков, разве что сначала наркоз давал, чтобы они не орали, вынимал из них органы, а остатки засовывал в мясорубку и просто спускал в канализацию. Может, я убил больше чем он? Вот и выходит, кто из нас страшнее, он или я? Нет, пожалуй, лучше не задавать себе таких вопросов, а то умом тронешься, не успев увидеть заработанных денег.

Аркадий посмотрел на небо, по которому плыли редкие облака, и подумал:

— Как все же прекрасен мир, и как страшно в нем жить. В один и тот же момент кто-то любуется его красотами, а кто-то мечтает остаться в живых. И граница, между этим состоянием такая хрупкая, и одновременно непреодолимая, что невозможно понять, что будет с тобой завтра, будешь ли ты по-прежнему смотреть в небо и радоваться солнцу, или сожалеть, что родился на этот свет и молить о смерти, поскольку сил, чтобы выжить уже не осталось.

Он зажмурил глаза, вдохнул полной грудью свежий воздух и, повернувшись, пошел по направлению к дому. Еще несколько дней и по плану, подготовительный период закончится и начнется основная работа…

Часть 2. У края бездны

Глава 1 Шесть месяцев спустя

Павел открыл полупустую папку с делом и перелистал её. В самом конце, в файле лежала ксерокопия тетради, которая являлась, пожалуй, самой ценной находкой за последние шесть месяцев, и позволила на многое пролить свет в этом сложном и запутанном деле. Это был личный дневник Аркадия Логачева, который был найден на том месте, куда вот-вот должна была подъехать бригада экспертов и сам полковник Сабресов. То, что предстало перед их взором, повергло всех в такой шок, что после звонка майора, к ним выехали специалисты и представители ряда силовых ведомств. Они должны были вылететь на вертолете, но потом начальство дало команду погрузить все оборудование в два грузовика и выехать колонной. В связи с этим, приезд специалистов немного задерживался, и у Павла было некоторое время, чтобы в спокойной обстановке еще раз прочесть дневник и как следует все проанализировать. Собственно, самого дневника у него не было, а лишь ксерокопия, которую скоропалительно успели сделать.

— Наверняка, все вещдоки уйдут из нашего ведомства, а так хоть что-то останется на руках, что могло бы дать зацепку в дальнейших поисках, если опять потребуется наша помощь, — сказал Артем, передавая копию дневника Павлу, — только учти, это между нами.

— Я понял, — ответил Павел, — и положил файл с документом в папку.

И вот сейчас, когда предварительный осмотр закончился, и решено было до приезда экспертов передохнуть, все расположились в оставшемся в целости и сохранности гараже. На улице было еще светло. Павел уселся в кабине грузовика и, откинувшись на спинку сиденья, смотрел на пачку листов, лежащих в файле. Он вынул листы бумаги, и хотя уже бегло прочел дневник, снова внимательно стал перечитывать его, пытаясь понять мысли, чувства и поступки человека, писавшего эти строки.

Дневник А. Логачева.

17.11. Никогда в жизни не вел дневников, даже, когда был пацаном, а тут вдруг сам не знаю, зачем и почему, решил излить накопившиеся мысли на бумагу. В прошлом месяце стукнуло тридцать шесть. Полжизни позади, в лучшем случае, а что в итоге? — ноль. Оглядываюсь на прожитое и вижу, как бездарно ушли в прошлое, пожалуй, самые счастливые годы. Хорошего было так мало и так давно, что когда вспоминаешь, кажется, что его вообще не было, а если и было, то не со мною. Последние три года в школе, да учеба в институте, всего десять лет, которые действительно можно считаться настоящей жизнью. Потом работа, разочарования и падение в бездну, из которой возврата уже нет.