Пан киллер

– Спасибо, я знала, что у вас доброе сердце! – проникновенно шепчет полуобнажённая Дольская. Она притопывает босыми ногами и крутит головой, восстанавливая кровообращение. – Надо отдать должное, вы очень изобретательно умеете связывать женщин, не то что мой тряпка Юзек!

– Ради всего святого, сидите тихо и не воображайте, будто я вас пожалел, – киллер поспешно отходит от раскинутого на стуле дамского тела в мокрых чёрных колготках. – Просто не хватало ещё, чтобы вы от боли наделали себе в трусики. Не хочу дежурить в одной комнате с обоссавшейся пленницей.

– Разумно и прагматично, – поддакивает осмелевшая Дольская, сверкая полными коленками. – Ой, до чего хорошо сидеть на стуле по-человечески. Я будто заново родилась!

– Но не вздумайте избавиться от повязки на глазах! – напоминает киллер. – Моё слово непреклонно, вам запрещено меня видеть.

– Я и не думаю от неё избавляться, к тому же мне нечем её снять – вы же оставили мои руки скрученными за спину.

– И правильно сделал.

***

Некоторое время киллер курит в окно, пока Любиция возится на стуле, устраивая свой зад то так, то эдак. Но долго молчать она не может. Киллер слышит её умоляющий голос:

– Уважаемый пан Збир?

– Езус-Мария, вы опять за своё? Что вам ещё?

– Вам ведь всё равно пока нечего делать?

– Ну допустим. Ожидание – часть моей работы. Только, умоляю, не просите меня заодно прибраться в вашем гадюшнике.

Сидящая связанная женщина протягивает к нему свои полные ноги в чёрных дымчатых колготках. Сквозь капрон просвечивает очаровательный сиреневый педикюр. Лакированные, тщательно отполированные ноготки похожи на виноградные леденцы. Дольская не соврала: она умеет следить за собой.

– Я как раз о вашей работе. Вы умеете профессионально резать, бить, связывать, стрелять из винтовки…

Нет, она неисправима! Мужчина в куртке курьера тушит окурок и отщёлкивает из окна шестого этажа далеко-далеко в направлении сада.

– Предположим, пани Любиция. И что дальше?

– Я хочу вас нанять. Пожалуйста, стегните меня линейкой по пяткам? Несколько раз?

– Да что за дьявольщина, пани Дольская? Вы в своём уме?

– А чего вам стоит? – обижается Любиция, удерживая икры на весу. – Я даже готова заплатить вам. Пятьдесят евро вас устроят? Линейка лежит у компьютера.

– Есь-мась, но зачем мне это?

– Стегните? – просит Любиция. – Вы сами виноваты. Полчаса мурыжили меня верёвкой в промежности, а теперь не хотите довести дело до конца?

– Зачем я буду хлестать вас линейкой?

– Чтобы я кончила, глупый пан Збир. Пятьдесят евро вы возьмёте в кармане моих джинсов, если, конечно, найдёте их в этом бардаке.

Збир разъярённо взъерошивает короткие волосы, огрызается и пытается игнорировать Дольскую, но необычная пленница упрашивает об одолжении так жалобно, что у киллера уже нет сил смеяться или сердиться. Вздохнув, он подставляет рядом второй стул, водружает на него толстые ножки пленницы, берёт длинную железную линейку и размахивается. Чак! Линейка ударяет женщину по обтянутой колготками ступне, под сводами студии раздаётся сочный шлепок.

– Да! Славно! Ещё!

Порка ступней вызывает у Дольской неподдельный восторг. Любиция корчится и стонет с распахнутым ртом, язык свешен набок, губы мелко трясутся. Руки за спиной отбивают свинг, розовые трусики трутся в разбухшей промежности, соски выпирают сквозь лифчик, словно в чашечки закатились две твёрдые снежные градины. Особо хлёсткие удары заставляют пленницу подпрыгивать на сиденье, она выгибается в путах, мотает русым хвостом как флагом, и Збир почти чувствует, как в колготки Любиции бежит волна колючего сладко-солёного огня.

– Ещё! Да! Ещё! Мой голубчик! Ещё немного!

На двадцатом или двадцать втором ударе Любиция совершенно растекается по стулу и без тени смущения объявляет, что испытала фантастический оргазм.

– Спасибо, милый пан Збир, – лепечут её искусанные в припадке губы. – Пятьдесят евро твои. Как давно я об этом мечтала, а то всё сама да сама… Восхитительно!

***

Отшвырнув линейку, киллер с размаху падает на диван и утрачивает всё напускное хладнокровие:

– Нет, это чёрт знает что! – обморочно говорит он. – Какой я идиот!

Любиция Дольская беззаботно разлеглась на стуле, впитывая телом отголоски сексуальной феерии. Она вся в поту, швы колготок сбиты, от  подмышек и паха несёт раскалённым сосновым лесом.

– А что такое, Збир? – заботливо спрашивает она. – Ты же потрясающе удовлетворил меня. Что случилось?

– Почему? – бурчит про себя наёмный убийца. – Почему я, недоумок, не выбрал квартиру на пятом этаже?

– Подо мной? – тут же ревниво осведомляется Любиция. – Ну-ка поподробнее! Ты хотел пойти в квартиру, где живёт Радослав Попуш?

– Да. За ней я тоже следил. Там точно такое же расположение окон, только угол выстрела был бы несколько другим.

– Зачем тебе пятый этаж? Чем плох мой шестой?

– Наверное, там было бы спокойнее.

– Ах ты изменник! Запал на этого паршивца Попуша, который вечно ругается со мной из-за моих репетиций? А то, что его проклятая собака воет по ночам, он не замечает?