Памирская жуть

Пока профессор Шиллинг произносил свой монолог, все молча взирали на немца. А в глазах внимательно слушавших его людей светился неподдельный интерес к затронутой теме.

– Пусть так, – допустил Мартин, – но ведь ты, Хорст, не станешь утверждать, что, если я ни черта не соображаю в математике и, получая двойку за контрольную, очень об этом жалею, то я – просто прирожденный Эйнштейн?

– Физик, – произнес Хорст, рассматривая что-то у себя под ногами.

– Что? – не понял Букс.

– Я говорю, что Эйнштейн был больше физиком, нежели математиком, – подняв на молодого человека глаза, пояснил Хорст.

– А! – наконец-то дошло до Мартина. – Ну да это все равно. В физике я соображаю еще меньше.

По лицам засидевшихся у костра пробежала улыбка.

Шиллинг взял прутик и поворошил им в огне. А потом самым серьезным образом, еще и обращаясь к Буксу на «вы», сказал:

– В момент вдохновения вы, молодой человек, однако, заговорили о поэзии. Если бы, к примеру, вы сказали, что хотели бы передать всю окружающую нас красоту способом совершенно сногсшибательной формулы, если бы смогли… Тогда бы я не побоялся предположить, что вы обладаете математическим складом ума.

– Или, к примеру, – подал голос Семен, – если бы ты заявил, что хотел бы сварить из прутьев арматуры неповторимую модель… которая бы передавала всю прелесть этих гор, озера и неба, было бы совершенно ясно, что ты – сварщик. К тому же недалекий.

Тишина ночи взорвалась громким смехом. Все еще содрогаясь от набегающих приступов веселья, Букс спросил Семена:

– А почему же обязательно недалекий?

– Ну это так, к слову, – весело отмахнулся от него Зубров. – А может, потому, что модель гор из арматуры себе еще можно представить, а вот воды или неба – трудно.

Совершенно неожиданно до сидевших у костра людей, донеслись звуки странной мелодии. Пока еще тихие и не совсем разборчивые, они поднимались вверх по склону, нагоняемые легким ветерком откуда-то с выложенных галькой пляжей озера. Заинтригованные услышанным люди напряженно всматривались в очертания разбросанных у воды редких с этой стороны водоема валунов. Никто не сомневался, что удивительная музыка исходит именно оттуда. Можно было, конечно, предположить, что это играет кем-то забытый у камней магнитофон. Но ведь кроме их группы поблизости никого не было.

– Что это может быть? – взволнованно спросила Алекс.

Однако никто ей не ответил. Экспедишники продолжали вслушиваться в таинственную ночную симфонию. Но вот направление, откуда доносились звуки, резко изменилось. Люди как по команде повернули головы налево. В той стороне сейчас отчетливо слышался перезвон колокольчиков.

– Подождите, подождите, – подал голос Хорст, – мне это только кажется, или вы тоже слышите смех?

Но и его вопрос повис в воздухе без ответа. Потому что уже в следующее мгновение все внимание полуночников было обращено вправо. Именно оттуда на экспедишников лилась сладкая трель невидимой флейты. Однако и это соло длилось недолго. Где-то внизу, за темными пятнами камней, словно северное сияние, заколыхались полосы загадочного бирюзового света. А уже через минуту таинственный ночной концерт прекратился, оставив неизгладимый след в памяти пораженных людей.

– Массовые галлюцинации! – коротко объяснил только что услышанное и увиденное профессор Шиллинг.

Хотя было понятно, что в это он и сам нисколько не верит. Над палаточным лагерем стало тихо. Люди на какое-то время с головой ушли в себя. И постепенно становилось ясно, что им просто необходимо высказаться. Необходимо освободиться от вертевшихся на языке вопросов. А может быть, просто поделиться своими впечатлениями. Наконец, сравнить их с впечатлениями остальных.

– Массовые в каком смысле? – с опозданием отреагировал на изречение Хорста Мартин Букс. – Что, этих самых галлюцинаций было много? Или что нас, как свидетелей, было немало?

– Подожди-ка, Мартин! – перебил молодого человека Семен. – Давайте лучше для начала сравним, кто что видел и слышал.

– Можно и не сравнивать, Зубр, – отозвалась на его предложение Лейла. Видимо, под другим именем для нее Семена просто не существовало. – Поверь мне, все видели и слышали одно и то же.

Она пошарила в карманах своей куртки и извлекла оттуда пачку сигарет. При этом бросила беглый взгляд на палатку, в которой спали Джалал с Фархадом. Остальные молча наблюдали, как она ловко выхватила из пламени горящий прутик и быстро прикурила. Экспедишники ожидали от нее продолжения. Поймав на себе сосредоточенные взгляды остальных, Лейла кивком предложила сигареты.

– Нам посчастливилось услышать пение пари, – выпуская струйку дыма и все еще приглашающе держа перед собой раскрытую пачку, продолжала женщина.

После этих слов по рядам экспедишников прокатилось оживление. Все, даже Хорст Шиллинг, который никогда не брал в рот сигареты, изъявили желание закурить.

ПАМИРСКИЕ ДЖАКУЗИ

Больше в ту ночь ничего интересного не произошло. Правда, Джалалу с Фархадом пришлось приложить немало усилий, чтобы отправить упрямых полуночников спать. Эта смена «караула» произошла уже в четвертом часу утра.