Памирская жуть

Ошарашенные услышанным офицеры какайтинского гарнизона оказались не единственными свидетелями такого наглого обнародования государственного секрета вечно сующими свой нос не в свои дела американцами. И последовавшие за «новогодним поздравлением» звонки из известных органов надолго отбили у военных желание что-либо праздновать. А уже на следующее утро размеренная жизнь обитателей гарнизона в корне изменилась. Понаехало множество важных мужиков из Москвы. По части рыскали подозрительные личности, в которых без труда угадывались агенты КГБ. Все что-то выспрашивали, кого-то искали… Одним словом, делали свою нелегкую и безусловно «нужную» работу. Но, как гласит одна хорошая пословица: «Кто не успел, тот опоздал»! В общем, секретная воинская часть Какайты таковой де-факто быть перестала.

ВСТРЕЧА В ЧАЙХАНЕ

Машина, резко затормозив, остановилась как вкопанная. И тут же исчезла в клубах поднятой пыли. Мужчины переждали, когда она осела, и только после этого выбрались из автомобиля. Их появление в центре Какайтов не вызвало никакой реакции со стороны местных жителей. И такое не типичное для азиатов отсутствие интереса к чужакам несколько выбило Крюгера из колеи. По делам фирмы он успел побывать во многих уголках Средней Азии, но такого спокойного «приема» еще нигде не встречал. И в киргизской глубинке, и в стане туркменских скотоводов, и в населенных пастухами развалинах древней афганской крепости эффект всегда был один и тот же. Несущаяся вслед машине грязная, босая, сопливая, а главное, крикливая ватага пацанов, беззубые улыбки аксакалов и пугливо-любопытные взгляды из-под разукрашенных хной ладошек или из складок пестрых платков. Крюгер быстро осмотрелся в надежде найти сему разумное объяснение.

– Приезжими тут уже никого не удивишь, – словно читая его мысли, заявил Серик Аджиев. – В Термезе вон немцев полно. Там у них база. Да и туристы последнее время из Душанбе наезжать стали.

В глазах Крюгера присутствие в Термезе иностранцев лишь частично объясняло нестандартное поведение жителей кишлака Какайты. И все же этим ответом своего помощника он пока решил удовольствоваться.

Какое-то удивительное спокойствие населяло этот уголок земли. Негромкие человеческие голоса и щебет птиц, смешиваясь под пыльными кронами высоких деревьев, напоминали шепот тихой волны. В тени дувалов, сидя на корточках, мирно дремали старики. А в самом центре селения, на перекрестке двух дорог, привлекая полчища мух, разлилась огромная лужа. Ее происхождение здесь, в этом насквозь прожигаемом солнцем месте, было Крюгеру тоже не совсем понятно. В глубине тенистой аллеи из незнакомых Патрику деревьев угадывались очертания типичной для здешних мест чайханы. Туда они с Сериком и направились. На чисто выметенном, но заплеванном насваем дворе возвышался деревянный помост под навесом из тонких реек. А над навесом распластало свои толстые руки-сучья гигантское персиковое дерево. И оно цвело. Да так пышно, что создавалось впечатление, будто и помост, и сама чайхана усыпаны девственно-белым снегом.

На большой импровизированной веранде вокруг низкого дастархана сидели все шестеро участников предстоящей экспедиции. Старик-хозяин и двое его сыновей угощали иностранных гостей, стараясь предугадать желания каждого из них. Они были все здесь: и двое молодых парней, занимавших столик напротив крюгеровского в аэропорту Франкфурта, и колоссальных размеров русский со своей молодой спутницей, которых Патрик уже видел в Москве, и возбуждающе свежая австрийка Сандра Платеро-Вебер. «Вот ведь фамилия!» – успел подумать Патрик. А также шестой член экспедиции – профессор Шиллинг. Гости с аппетитом уплетали расставленное угощение.

– Добрый день, господа! – приятно улыбаясь, произнес Патрик. – Я – руководитель экспедиции, и зовут меня… – он выдержал паузу, дожидаясь, когда все шесть пар глаз сосредоточатся на нем, – Патрик Крюгер. Надеюсь, никто не станет возражать, если нашим «международным» языком общения будет немецкий.

Он обвел присутствующих взглядом и на миг задержался на русском, который, не отрывая от Патрика глаз, внимательно слушал, что говорила ему его очаровательная спутница. Калугина, перехватив этот взгляд, выпрямилась и на чистейшем немецком сообщила:

– Я прошу прощения, но мой друг не знает иностранных языков. Поэтому вынужден полагаться на мои скромные знания.

Красавица зарделась, явно напрашиваясь на комплимент.

– Вы прекрасно говорите по-немецки, госпожа Калугина! – не обманул ее надежд Патрик Крюгер.

От его внимания не скрылось, как сверкнули глаза другой женщины группы.

«Конечно же, я должен был с этим считаться! – подумал Крюгер. – Поистине, не найдется такой женщины, которая не считала бы всех остальных своими соперницами!»

Но прежде, чем он смог мысленно развить эту тему, внимание всех было привлечено шумом и криками со стороны дороги.