С 2005 года наш отряд постоянно участвует в поисковых работах, проводимых под Колпино. За это время члены отряда участвовали в эксгумации останков 50 воинов Красной армии, находившихся в так называемом «верховом» залегании, а также трех санитарных захоронений, из которых были извлечены останки 143 военнослужащих. С этими работами связано много воспоминаний. Приходилось и преодолевать многие километры под палящим солнцем с тяжелым рюкзаком за спиной, и коченеть от мороза под минус тридцать, возвращаясь глубокой ночью по заснеженному лесу к машине, оставленной на шоссе, и работать по пояс в воде, руками нащупывая в ней останки, и копать плотную синюю глину под ливнем, в насквозь промокшем камуфляже… О многом можно рассказать. И о разорванном в клочья солдате Серебрякове, и о неизвестном политработнике, у которого в планшетке лежала завернутая в газету агитационная брошюра, и об убитом прямым попаданием минометной мины в траншею художнике Камневе… В этом рассказе я хочу поведать только об одной истории, начавшейся в июле 2009 года.
В том июле наш поисковый отряд проводил работы в составе сводной экспедиции поисковых отрядов Санкт-Петербурга, среди которых были поисковая группа «Безымянная», «Рокада», «Имени Евгения Ковалева», «Ораниенбаумский плацдарм» и «Восток».
8 июля с утра мы погрузили все необходимые для постановки лагеря вещи в две машины и выехали из Петербурга в Колпино. Прибыв на место, мы довольно оперативно поставили несколько палаток, натянули над ними тенты, оборудовали кострище, расставили столы для еды и в стороне вырыли яму для хранения взрывоопасных предметов. В целом, к трем часам дня лагерь был полностью установлен.
Решив не терять времени, Герман Сакс, Юра Пашанин и я с братом выдвинулись в лес, на бывшую нейтральную полосу, отделявшую позиции наших войск от немецких, укрепившихся во втором противотанковом рву.
Зима в 2009 году выдалась снежная. Толщина сугробов в районе Колпино составляла в некоторых местах почти метр. Вдобавок к этому, пришедшее лето не отличалось отсутствием дождей. Потому неудивительно, что и так довольно сырая местность превратилась в болото. Практически везде приходилось передвигаться по щиколотку в воде. В отдельных местах можно было пробираться через заросли тростника и низкого кустарника только погружаясь в воду почти до колен.
Такое обилие воды наложило свой отпечаток на процесс проведения эксгумационных работ — практически все останки, которые были найдены во время той Вахты, были на ощупь извлечены из торфяной или глиняной жижи, перебираемой руками.
В тот день удача улыбнулась нашим коллегам. Пока мы с братом эксгумировали останки двоих военнослужащих, найденные еще в прошлом году поисковой группой «Безымянная», Юра и Герман нашли место гибели еще двоих воинов, у одного из которых при эксгумации обнаружили карманные часы, бритву и портмоне, в котором оказался медальон.
Записка в медальоне сохранилась, благодаря чему было установлено имя красноармейца 947-го стрелкового полка 268-й стрелковой дивизии Аношина Григория Степановича 1920 года рождения. Он был убит во время наступления 7 октября 1941 года, да так и остался лежать на месте своей гибели, среди немецкого минного поля, состоявшего из шпринг-мин, прыгающих «мин-лягушек»…
В субботу, 11 июля, мы с братом нашли на болоте, по которому в ноябре — декабре 1941 года пытались безуспешно наступать на немецкие позиции части 90-й стрелковой дивизии, останки безымянного солдата. До немецкой передовой траншеи он не добежал около тридцати метров, сраженный близким разрывом мины…
Эта эксгумация надолго останется в моей памяти. В густом болотном мху, насквозь пропитанном водой, металлоискатель показал наличие железа. Сделав несколько движений, я извлек на свет саперную лопатку. Это был косвенный признак наличия останков, поэтому я решил немного расширить яму, чтобы проверить это предположение. И действительно, в нескольких сантиметрах от лопатки показался небольшой кусок от шинели…
Встав на колени, мы с братом начали планомерно перебирать торф вперемешку со мхом, извлекаемый из коричневой болотной воды. Фрагмент за фрагментом доставая кости солдата из холодной, несмотря на жару, воды, я наткнулся на остатки кошелька, в котором вместе с монетками лежала разбитая взрывом на несколько частей маленькая фарфоровая иконка «Знамение Божией Матери». Позднее мы похоронили ее вместе с останками солдата.
Во время этой эксгумации раздался звонок моего мобильного телефона. Мокрыми, испачканными, слабо слушающимися руками я полез доставать его из кармана и чуть не выронил в воду. Звонил Герман. Он сообщил, что в пятницу утром погиб наш друг, боец «Варяга-2», Андрей Михайлович Прошин. 5 июня того года ему исполнилось 26 лет…