Память Древних

Да, они точно не смогут отказаться от предложения короля, потому что после всего, что тот поведал, отказ равен смерти. Втихую, здесь и сейчас, безо всякого большого будущего, о котором они в пылу особенной дерзости еще позволяли себе иногда фантазировать. Поскольку Даангвул впустил их с оружием, он и это мастерски свалит на узурпатора из совета. Мол, впустил смотрителей по-доброму, как положено, не разоружив, а те оказались подложными крысами Эдрика, напали на короля, он еле спасся… Никто ведь не узнает, что случилось за этими дверьми на самом деле.

— А другой шел с тобой больше полугода, смотрительская ты нечисть! — вспыхнул обидой Хольфстенн.

Дей оглянулся на него с огнем в глазах: его, Стенна, вообще никто не просил идти с ними! Но Дей прикусил язык: находчивость наймита не раз спасала их в пути.

— И тем не менее, — сказал Дей вместо этого, — Редгар погиб не для того, чтобы мы берегли чужую власть! Мы уже проходили это, в Талнахе. Вставайте! — потребовал он и встал первым. — Мы уходим.

— Нет, — одновременно и однообразно тихо сказали Данан и Даангвул.

Диармайд натурально выругался. Схватил Данан за плечо и дернул вверх со всей силы. Рывком развернул к себе лицом:

— Я не знаю, что ты удумала — делай, что хочешь! Но над смотрителями Пустоты Даэрдина старший сейчас — я, и остальные пойдут со мной!

— Только мы не смотрители Пустоты, — прошелестел Жал. — И слово я давал не тебе.

У Дея потемнело в глазах, и на миг он сам испугался, что сейчас перешибет чародейке хребет. Такое откровенное, многозначное признание: ему, эйтианцу, никто не указ, он бесконтролен, он опасен, и виновата — она …

В одно движение Жал оказался за спиной Диармайда и выбил под колено. Молодец, одобрил Стенн. Не стал доставать кинжал, учитывая обстановку, в которой Даангвул мог бы счесть это за недобрый знак и угрозу жизни государю. Дей потерял равновесие, падая вперед, но вовремя удержался, оттолкнув Данан и схватившись за стул, на котором она сидела прежде. Будь они одни, на биваке в лагере, Дея бы счел это началом новой драки, но сейчас постарался хоть как-то справится с собой.

— А я и вовсе подданная их дома, — вставила Эдорта, когда пик конфликта, кажется миновал.

— Борво? — уставился Дей, распрямляясь, с последней надеждой.

— Мне это самому не по душе, Дей. Но делать что-то вместе лучше, чем делать что-то в одиночку или не делать ничего.

Дей отшатнулся, словно Борво ударил его наотмашь, даже не как мужчину.

Признав голос большинства, он вернулся на место. На растерянном лице застыли следы глубокого разочарования.

— Если бы Ред только знал, чего ради погиб.

Он бросил это немым укором, так, чтобы остальных наверняка терзала советь. Ну или хоть что-то похожее!

— Тысяча Битв, — протянула Данан бесстрастно, нарочно игнорируя намеки Диармайда, — умер, чтобы дать нам хоть какой-то шанс победить Пагубу.

— Это как-то связано с твоим необъяснимым желанием помочь каким-то гномам мелким наймом? Или я чего-то не понял?

Даангвул слушал перебранку пока молча: годы, проведенные в опасении за трон и жизнь, приучили, что наблюдать за врагом и другом надо одинаково тщательно и долго. Всегда есть шанс перепутать.

— Ты не понял, что нам нужна сила, Диармайд. Сила, которой у нас нет. Сила, которая сможет встретить армию нечисти, что приведет архонт.

— Я смотрю, отношения в корне изменились? — шепнул Фирин Хольфстенну, но тот не обратил внимания.

— О! — рявкнул Диармайд. — У архонта есть армия?

Данан побелела:

— Есть, Диармайд. Ты сам видел… и слышал. И с каждым днем исчадий в ней будет только больше.

— И магов, — вставил Фирин одновременно с тем, как в залу вошла молодая гномка. Коротко оглядела путников, прошлась взглядом по склоненным головам охраны.

— Мой король? — позвала, приближаясь к Даангвулу. — Ты звал? Я слышала шум.

Гномка шла осторожно, переводя с государя на гостей взгляд больших голубых глаз с немного опущенными уголками. Из-за того, что они были глубоко посажены, а брови — густы и прямы, создавалось чувство, будто женщина хмурится. Но высокий лоб оставался чист, и распознать наверняка, что кроется за ним, не представлялось возможным. Треугольное, худое лицо, с вылепленными скулами и тонким носом было гладким — против короля женщина казалась существенно младше, хотя утверждать среди путников этого бы никто не стал. Во всяком случае, вдумчивость в её взгляде и почтительность к ней со стороны стражи говорили, что гномка рядом с королем не первый год. Тяжелый браслет шириной в полтора дюйма, обхвативший женское запястье прямо поверх дорогого платья, был один в один, как у короля.

— Сиггеруд. — Даангвул протянул руку, словно приглашая приблизиться. Хольфстенн, распознав, что браслеты одинаковые, вскочил первым и глубоко поклонился:

— Ваше величество.

Жал сориентировался следом, потом остальные.