Паломничество жонглера (фрагмент)

Иссканр плавным полушагом выскользнул вперед, закрывая собой Быйцу и Мыкуна. Фриний же и так стоял от незнакомцев дальше всех - за мгновение до их появления чародей вслушивался в странные звуки, доносившиеся оттуда, где был вход в Лабиринт.

- Погоди. - И не поймешь, как Фринию удалось оказаться совсем рядом, ведь только что был же на расстоянии трех-четырех шагов! - Погоди. Оружием всегда воспользоваться успеем.

Иссканру было что возразить, но он промолчал. Чародей ведь, что с него возьмешь!

А тот выбрал взглядом вроде как главного среди этой шестерки (и не сказать, чтобы самого рослого или там в наиболее богатом доспехе... ну, доспехи-то у них почти одинаковые) - выбрал и обратился к нему на невесть каком языке.

- Пьи изаздэр? Тэ ханнэтэр эдо?

Спросил властно, как хозяин у дерзких слуг, посреди ночи вломившихся в спальные покои.

Шестеро промолчали. Лишь один из них, что стоял вторым слева, вздрогнул и напрягся, будто прислушивался к далеким словам, не словам даже, одному эху слов.

Потом хвостачи отступили назад и скрылись во тьме, так же бесшумно, как и пришли.

- Откуда они взялись? - прохрипел Иссканр, только сейчас обратив внимание, как сильно пересохло в горле. - Ты знаешь их?

- Я не знаю ни их, ни того, откуда он взялись. Но это же Лабиринт, место, где оживают мертвые и становятся бесплотными тенями живые. Так что нечего удивляться. И я прошу тебя, в будущем не торопись обнажать клинок. И спросил, повернувшись к Быйце: - Ты хорошо рассмотрел их?

- Этот защитничек мне своей широкой спиной почти всё закрыл! прокаркал горбун. - Но... да, я их рассмотрел как следует.

- Что скажешь?

- Бояться нужно не того, что видно, а невидимого.

- Ты где нахватался таких мудрых мыслей? - хмыкнул Иссканр. - Или это из личного опыта?

- Молись кому хочешь, чтобы тебе не довелось на собственной шкуре убедиться в моей правоте! - отрезал старик. - И давай, двигай дальше, чего встал? Я хочу как можно дальше убраться от этих звуков за спиной!

Иссканр пререкаться не стал - пожал плечами и отправился вперед. Почему-то он не сомневался: тех шестерых (или сколько их было?) впереди уже нет. Вообще нет в коридоре.

Стараясь подладиться под неспешный шаг Мыкуна и Быйцы, Иссканр шел медленнее, чем мог бы. Поэтому не слишком-то оторвался от них и услышал, как горбун бормочет себе под нос нечто неразборчивое.

- Значит, правда... - долетело до Иссканра. - Неужели?!..

И потом вообще какие-то дивные слова: "Атэлви... атэлвакьи, иммастэр, нэй?!.."

Насчет последнего Иссканр так ничего и не понял, а вот Быйцевое "Неужели?!" вновь напомнило ему о ночи в дьенрокском караванном доме. Потому что брат Гланнах тогда точно так же произнес его, это "неужели"...

- Неужели?! - в голосе монаха смешались страх и отчаянье. И, кажется, самая толика надежды, которой и жить-то не позволяешь, не допускаешь самой вероятности ее существования. - Значит, правда...

Иссканр пожал плечами: ну да, правда. Он растерялся и не понимал, что, собственно, происходит. И вел себя не как правая рука начальника охраны, а как до смерти перепуганный паренек, всегда живший верой в некую незыблемую истину и теперь начавший подозревать, что обманывался.

...Брат Гланнах постучался к нему ночью, когда Иссканр только-только задремал. Он было решил, что-то стряслось, - и да, судя по истрепанному лицу монаха, действительно что-то стряслось, но не с караваном, как думал Иссканр, а лично с Гланнахом. И - догадался Иссканр минутой позже - не в Дьенроке, а еще в пути, когда этот странный человечек, который умеет интересно рассказывать и увлеченно слушать, узнал о матушке Шали.

- Простите, я несколько не вовремя, но... я уйду, если вы скажете, но, откровенно говоря, дело не терпит отлагательств.

Иссканр жестом пригласил монаха входить. В конце концов, раз "не терпит отлагательств"... да и интересно было, каким боком может брат Гланнах иметь отношение к матушке Шали.

То есть, может, конечно, - и не боком вовсе, но в самый вероятный вариант верилось с трудом. И пусть так - все равно не стал бы Гланнах так волноваться, будь его встреча с заведением матушки даже единственным в жизни случаем недозволенной услады плоти монашьей, - не стал бы, точно!

В дряхлом гостиничном креслице и при свете свечи этот человек-кролик выглядел еще незначительнее, безобидней, чем обычно. Но, как обычно, стоило ему заговорить, и все переменилось.

- Скажите, Иссканр, почему, как вы считаете, у вас такое имя? Оно ведь не слишком распространенное, верно?

Другой бы разозлился: стоило ли вламываться посреди ночи, чтобы задавать дурацкие вопросы?! Но Иссканр понимал, это лишь прелюдия, зачин, так сказать.

- Матушка Шали говорила, так когда-то звали древнего героя, что ли... Еще из пралюдей.

- Верно. Не совсем, но верно... А она, выходит, про отца или про мать ничего тебе не рассказывала? Вообще - откуда ты взялся, может, какие-нибудь подробности...

И тут до Иссканра допёрло!

- Простите, брат Гланнах, а вы, часом... не в отцы ли мне метите, а? Не зря, видно, монах и с "вы" на "ты" перескочил!

Тот медленно покачал головой:

- Ни в коем случае.