Палм-Бич

Лайза сбросила обувь, добравшись до песка, еще теплого после жаркого солнца. Господи! Насколько тут лучше. И больше ничего не надо. Мягкий песок, шум набегающих волн Карибского моря, запахи готовящейся аборигенами еды, доносившиеся из-за сосен позади пляжа. В семидесяти ярдах от берега упорные волны покачивали с полдюжины яхт. Некоторые были залиты огнями, как рождественские елки, владельцы демонстративно вкушали ужин на корме, а члены экипажа метались по палубе, исполняя любой их каприз. На других яхтах были зажжены лишь самые необходимые навигационные огни, а пассажиры, вероятно, ужинали на берегу - наверно, с Коллином Теннантом или с одним из многочисленных персонажей Книги рекордов Гиннеса, которые владели здесь домами. Мюстик. Остров диких контрастов. Какой же он на самом деле, Москитовый остров? Нефритовые горы, жемчужно-белые берега, аквамариновое море, розовые раковины, усеявшие омываемое карибскими волнами побережье? Или же суть этого места определяют воплощающие в себе все самые мерзкие крайности английского снобизма расхлябанные аккорды "Соблазнительной", которые так неуместно вибрируют сейчас в ароматном ночном воздухе и отравляют очарование окружающей природы, капризно подчинив ее себе?

Лайза присела на прибившееся к берегу бревно и попыталась собраться с нахлынувшими на нее мыслями? Куда она идет? Что происходит? До этого вечера у нее не оставалось времени на размышления, так как она оказалась во власти желания, волшебного наваждения. У нее не было времени усомниться, любят ли ее. Подсознательно она считала это само собой разумеющимся. Сейчас, на Гренадинах, Лайза осмелилась задуматься о том, не, является ли оазис ее экстаза миражем, созданным сверкающими песками и готовыми растаять, не оставить после себя ничего, кроме горько-сладостной пустоты. При этой ужасной мысли в уголках глаз навернулись две большие слезы и, не удержавшись, покатились по щекам.

Ее сознание пронзил нежный голос, донесшийся из-за плеча:

- Лайза Старр, я и подумать не мог, что ты не любишь музыки.

Лайзе пришлось улыбнуться сквозь слезы, однако улыбнулась она, скорее, из благодарности, а не из-за того, что ей стало смешно. Он ушел вслед за ней. Она ему небезразлична. Он любит ее.

- О, Бобби. Можно, мы пойдем сейчас домой? Но только вдвоем, бросим их.

- Уже идем, - ответил Бобби и, тихонько склонившись к Лайзе, слизнул ее слезы.

***

Лайза посмотрела на усыпанное звездами небо и глубоко вздохнула. Луна стала уже почти полной и бросала магический отблеск на покрытую рябью поверхность воды бассейна. Бобби преклонил колени на ступеньках рядом с Лайзой и ласково положил руку на ее крепкое плечо.

- Мне кажется, что бассейны играют в нашей жизни какую-то особую роль, наконец произнесла Лайза, и в ее тихом, звенящем смехе послышался прозрачный намек.

Бобби рассмеялся.

- Купание при луне. Вещь, конечно, потрясающая. Лайза шутливо ударила его по руке.

- Я говорила о нас, сенатор. - Она притворилась, что ревнует. - Знаешь, это самое красивое место на острове. Я имею в виду, вот здесь, в бассейне. Это все равно, что плавать у подножия скалы. Дом мне не очень понравился, хотя фамильное серебро весьма недурно. Но она явно не пользовалась услугами художника по интерьерам. Белая виниловая мебель и латунные ручки. Фи!

- Видно, хорошей придворной дамы из тебя не получится, - заметил Бобби. Не хватает почтения.

- А тебе от этого не тошно?

- Понимаешь, чтобы заниматься политикой, надо уметь потворствовать людским слабостям. Ну и встреча с Хейверсом была полезной. Это - главное.

- А мы - не главное, Бобби? Бобби не ответил. Вместо этого он обнял ее. Лайза рухнула в его объятия, вся отдавшись чувству. У нее было такое ощущение, будто она - подарок, прекрасный, искренний дар, который слишком хорош для того, чтобы его упаковывать.