Палиндром

Но и это ещё не всё, что повлияло на такого рода решение этих свобододышащих господ. Да, кстати, что же касается самого этого окружения, то оно включало в себя кроме выше названных людей, господина Самоеда, куратора их группы, господ Поспешного и Нервозова, являющихся представителями рабочего класса, то есть они числились политтехнологами, господина Знаймса, отвечающего за информационную поддержку миссии, Бандюгетя, мало за что отвечающего, но отлично отвечающего за себя (такой ролевой человек на публике), и из самых знаковых (господа же Коконов и Гноз-самособой-ман, оттачивали своё дискуссионное мастерство там, в конце коридора), ещё один господин с тяжёлым лицом, такими же мыслями, с невероятно сложно выговариваемым именем Пас-куда. А вот куда он всех пас, то это на этот вопрос пока ещё никто не нашёл ответа.

Ну и вот насчёт того, что ещё повлияло на этих господ в выборе своей стороны, – и не потому, что она была им пространственно ближе, хотя и не без этого, – то многие из тех, кто занял сторону месье Житницы и его острой на язык подруги Линды, а по современному, партнёра, после того как к господину Паранойотову прилипло данное ему Линдой прозвище «синоптик», сами того не ожидая, решили проявить осторожность и не лезть на рожон её такого острого языка, который, как выяснилось на примере того же Паранойотова, может принести столько, если не бед, то, как минимум, неудобств.

Так кто-то, и здесь даже не нужно гадать кто, когда итак всё ясно, взял и распространил среди команды корабля информационный слух об имеющей место, такой прозорливой сверхспособности господина Паранойотова. И теперь ему страсть не давало покоя, достаточное для того чтобы вывести его из себя, придирчивое отношение к нему со стороны офицерского состава команды корабля, и особенно со стороны судового боцмана, трёхпалого Роджера. И если со стороны офицеров корабля, в основном поступали предложения шутливого характера, – теперь я себя чувствую спокойно, и если компас и все навигационные приборы выйдут из строя, то мы всё равно не пропадём, ведь теперь среди нас есть человек, читающий по звёздам, и который обязательно нас проведёт по поясу Ориона и не даст заплутать по млечному пути, – то вот с суровым на решения боцманом Роджером, было не всё так просто и, пожалуй, местами очень и очень страшно, когда с ним встретишься один на один в каком-нибудь безлюдном помещении корабля. Каких здесь, на корабле, как оказывается, было полным полно.

А этот боцман, трёхпалый Роджер, не просто выглядел ужасающе страшно, а что уж скрывать, кровь в жилах иногда стыла от ходящих здесь о нём слухов. – Этот трёхпалый боцман Роджер, с некоторых пор, после того как потерял второй палец на своей руке, – иногда бывает, что всё против тебя и приходится жертвовать какой-то частью себя, чтобы искупить вину перед сильными мира сего, – решил больше так не рисковать и проявить благоразумие по отношению к себе – теперь за него жертвовали частью себя другие люди. – По самому строжайшему секрету, кто-то, теперь и не вспомнишь кто, из-за спины господина Паранойотова поделился с ним этой жуткой тайной. И чтобы Паранойотов не сомневался в том, что это истинная правда, и не дай бог, захотел пошутить на этот счёт, этот кто-то, положив на спинку рядом с ним стоящего стула свою руку, продемонстрировал на своей руке отсутствие двух пальцев. И пока господин Паранойотов онемел, впав в умственный ступор, этот кто-то, хриплым голосом ужаснул Паранойотова новой вестью.

– И теперь он выбрал тебя. – Из глубин себя, так страшно для Паранойотова произнёс эту весть неизвестный. Отчего у Паранойотова в глазах всё затуманилось настолько сильно, что он мало что мог видеть. А когда всё-таки этот туман рассеялся, то рука с тремя пальцами и сам неизвестный, уже исчезли, что можно было подумать, что всё это ему привиделось. Чем и хотел себя успокоить Паранойотов, если бы вдруг на его глаза не попался сам боцман Роджер, который вдруг решил прогуляться по палубе вместе с какой-то дамой – но господина Паранойотова на эти уловки не поймаешь, он отлично видел, как боцман, кидает в его сторону многозначительные и свирепые взгляды.

Но что же всё-таки этому боцману было нужно от господина Паранойотова и что ему столь не полюбилось в этом всегда улыбчивом господине? Хотя на второй вопрос ответ очевиден, если принять во внимание суровый вид боцмана, на котором и не увидишь и тени улыбки. И, понятно, что боцман, как человек сугубо серьёзный и любящий всякий порядок (на это намекала его должность), не мог себе позволить терпеть такой веселый непорядок на своём и на каком чужом лице. А вот Паранойотов мог, и так сказать противопоставлял себя всему установленному здесь на корабле порядку, который поддерживал он, боцман (ну и частично капитан и старший помощник).