Палиндром

– А сейчас без юридических обоснований и не выгонишь его на улицу, жить в шалаш. Заявит, что там ему без меня счастья не наблюдается, а так как он давал клятву до смерти делить радость и горе со своей, такой не предупредительной супругой, то его без постановления суда из дома не выгонишь. Вот так-то! – заявит с порога её дома этот конформист, большой любитель комфорта, господин Шиллинг. И ведь ничего не поделаешь, когда у него в знакомых ходит столько влиятельных людей, среди которых есть даже один диктатор. – От своей безысходности крепко задумалась Ханна, в поиске выхода из этого сложного положения. Где она, поддавшись своей женской характерности, ещё зовущейся слабостью, в который уже раз попыталась пойти на мировую со своим столь нахрапистым супругом.

– А может он попал под безнравственное влияние своего окружения, где один только диктатор чего стоит, а что уж говорить обо всех остальных высокопоставленных политиках, живущих по принципу политической целесообразности, где последнее, что имеет ценность, так это верность и совесть, а честность отношений это рудимент из прошлого, который не просто утратил прежнее своё значение, а стал мешать вести политику, и сам того не заметил, как стал признанным политиком – человеком без моральных принципов, не имеющего ничего лишнего, кроме разве что ума, с чем единственным он готов поделиться, правда на ваш и за ваш счёт. – Ханна в переживании за своего супруга вздохнула и, выбрав из этого всего его окружения, которое из-за одной только своей склонности к моральной беспринципности, склоняет к этому и её, само доверие супруга, самого злодейски выглядящего – его знакомого диктатора, готового любому своему подданному лоб расшибить, лишь бы потрафить своему корешу вице-президенту Шиллингу – и попыталась на его примере понять, чем он таким смог завлечь её высоконравственного супруга в сети своей, полной грешных предложений, аморальности.

– Вот хочешь, обижайся, а хочешь нет, а ты хоть и вице-президент, а дурак. – Вот так прямо в лицо, заявляет диктатор Кореш (под другим именем его Ханна не знает, вот и пришлось её памяти импровизировать, наделяя своими именами тех, кто имел свои от рождения диктаторские имена, например, как Юлий Козырь) столь могущественному во многом мире человеку, которым является по своей должности Шиллинг. На что Шиллинг хоть и подпил уже не слегка сногсшибательной диктаторской настойки, – а она, по словам диктатора Кореша, такой диктат в голове учиняет, что даже он диктатор от рождения и то впадает в вассальское положение по отношению к тому, кто там, у него в голове, отныне диктует ему, что делать или не делать, – всё же когда тебя так напрямую сравнивают с дураком, то если это как следует не обоснует человек, утверждающий эти наносящие вред его репутации слова, то он должен на это будет реагировать.

А вот как на это должен реагировать тот, кто был так необоснованно, может сгоряча назван, то это зависит от многих обстоятельств дела. Как, например, от того, кто посмел это сказать, – диктатор Кореш, то тогда пока ладно, – при каких обстоятельствах, – у него во дворце на обеде, где вокруг полно его вооружённой до зубов охраны, а у Шиллинга за спиной только сержант Рембо, что при данных обстоятельствах не сопоставимо мало, – и главное, из чего сделал такой вывод диктатор Кореш. А вот с последним у Шиллинга не слишком складывается, а всему виной звонок его супруги Ханны, которая всем своим недовольным голосом выказывает ему недоверие и смеет на людях обвинять его в том, чего никогда не было – в его холодности по отношению к ней. И уж в чём, в чём, а в холодности его обвинить не получится. Его температура тела, он по себе, а не из книг по физике тела знает, никогда не опускается ниже 36, 6 градусов по Цельсию, и если и меняется, то только в сторону повышения тепла и жара.

И видимо диктатор Кореш, как гостеприимный хозяин всё это беспокойство на лице и задумчивость в мыслях Шиллинга заметил, и таким дружеским способом и привёл его в чувства. Ну а Шиллинг, так и не разобравшись, чем был мотивирован диктатор Кореш, так назвав его, вскипает и, не обращая никакого внимание на потёкшего в бледности сержанта Рембо, с вызовом смотрит на диктатора Кореша, и со своей стороны прямо в лицо ему заявляет. – Я требую объяснений.

Что вызывает немыслимое волнение в головах подданных диктатора Кореша, даже и не подозревающих, что в этом месте, где в самых подвалах стоит плаха и ждёт не дождётся того, кто себя возомнил бессмертным, кто-то ещё кроме диктатора Кореша может требовать.