Паладин душ

Ей вдруг пришло в голову, что если она не хочет, чтобы за нее умирали, то выбрала не совсем верный путь. Но нет. Еще есть шанс убежать или быть выкупленной за сумму, представляющую лишь малую часть ее реальной стоимости, если, конечно, никто не раскроет инкогнито. Лисс… Удалось ли ей уйти? Никто из солдат пока не явился, таща за собой упирающуюся девушку или с ее бездыханным телом, перекинутым через седло.

Офицеры спорили над картами, пока люди и животные отдыхали, пытаясь отыскать себе хоть кусочек тени; мухи вились вокруг. Офицер, говорящий на ибранском, принес воды в вонючем кожаном мехе; Иста помедлила, облизнула сухие потрескавшиеся губы и глотнула. Вода, в конце концов, оказалась прохладной. Рейна объяснила, что неплохо бы отнести воду Ферде и его отряду, – рокнарец согласился. Наконец ее посадили обратно на коня, крепко привязав запястья к луке седла, а жеребца, в свою очередь, вплели в связку других, следующих за обозом. Людей Ферды выстроили в линию и погнали далеко впереди под охраной более серьезно вооруженных солдат. Разведчики снова ускакали вперед, и колонна возобновила путь на север.

Иста оглядела своих товарищей по плену, точно так же привязанных к лошадям, как она сама. Их оказалось странно мало, около десятка истощенных мужчин и женщин, детей не было вообще. Рядом, в другой цепочке лошадей, ехала женщина постарше. Ее платье, уже изрядно ободранное, было умело скроено и изящно украшено – очевидно, женщина не из простых, и ее семья может предложить за нее солидный выкуп. Иста наклонилась к ней:

– Откуда эти солдаты? Если не считать Джоконы.

– Думаю, из какого-то рокнарского ада, – ответила та.

– Нет, туда они, в конце концов, отправятся, – прошептала Иста в ответ.

Уголки губ женщины приподнялись в мрачной улыбке; хорошо, она не глупа. Или уже не глупа.

– Я ежечасно молюсь об этом. Они забрали меня из Раумы в Ибре.

– Ибра! – Иста взглянула налево, туда, где вдали возвышался горный хребет. Должно быть, они переправились из Ибры через какой-нибудь малоизвестный перевал и попали в Шалион, надеясь срезать путь к дому. И преследовали их упорно, раз они решились на этот отчаянный ход.

– Неудивительно, что они словно с неба свалились.

– А в какой части Шалиона мы находимся?

– Провинция Толоноксо. Этим всадникам предстоит еще сотня миль, прежде чем они доберутся до безопасных мест, им идти через оставшуюся часть Толоноксо и через весь Карибастос. Только тогда они достигнут границ Джоконы. Если смогут. – Она помолчала. – Надеюсь, теперь они потеряли фактор неожиданности. Кое-кому из нашего отряда удалось сбежать.

Глаза женщины на секунду вспыхнули:

– Хорошо. – Через некоторое время она добавила: – Они внезапно напали на Рауму на рассвете. Их вторжение было хорошо спланировано – они уже захватили несколько десятков более укрепленных городов вдоль границы. Я привезла дочерей в город, чтобы совершить подношения на алтарь Дочери, ведь моя старшая собиралась – и, молю богиню, все еще собирается – замуж. Сначала джоконцам было интереснее грабить, а не разрушать и насиловать. Они не тронули остальных, кто находился в храме, хотя и держали их внутри, угрожая мечами. Но потом они задержались, чтобы снести башню Бастарда и замучить несчастную служительницу, которая там распоряжалась. – Женщина поморщилась. – Они застали ее еще в белом одеянии; у нее не было возможности спрятаться. Они убили ее мужа, когда тот пытался защитить ее.

Женщине, посвятившей себя пятому богу, кватернианцы сначала тоже отрежут большие пальцы и язык. Потом они ее изнасилуют, скорее всего самым долгим и непристойным способом.

– В конце концов, они сожгли ее вместе с башней бога. – Женщина вздохнула. – К тому моменту это уже казалось милостью. Но за святотатство они получили сполна, войска марча Раумы напали на них, когда они еще были в городе. Пусть Сын даст силу деснице марча! Он не знал пощады, ведь служительница была его единоутробной сестрой. Я думаю, он помог ей получить эту должность, чтобы устроить ее жизнь.

Иста понимающе кивнула.

– Мои дочери сбежали во время этой суматохи… надеюсь. Быть может, Мать услышала мои молитвы, потому что я в страхе предложила ей себя в обмен на них. Меня схватили и увезли всадники, чьи ряды были уже сломлены, они отступали; по моей одежде и украшениям они решили, что я могу принести им выгоду.

Теперь на ней действительно не было украшений.

– Жадность пробудила в них уважение ко мне, но с моей горничной они обращались… ужасно. Все же, мне кажется, она еще жива. Они бросили всех пленников попроще в лесу, потому что те тормозили подъем в горы. Если бедняги нашли в себе силы держаться вместе и не запаниковать, то теперь, наверное, они уже спаслись. Надеюсь… надеюсь, они не бросили раненых.