Палачи и герои

Но их загоняли с каждым месяцем все дальше в леса. Выковыривали из схронов. Обрубали связи с населенными пунктами.

В каждой деревне теперь были агенты МГБ и МВД. Некоторые снабжены новинками техники – замаскированными под консервные банки рациями, настроенными на одно – подачу кодированного сигнала при входе в деревню бандитов. В банды, несмотря на все предосторожности, проникали агенты, уничтожали лидеров, подливали в еду сотрапезников спецсредство «нептун» – снотворное, которое отключало людей вплоть до прибытия опергруппы.

В 1950 году опергруппа МГБ с военнослужащими внутренних войск взяла Савву. Его вытащили из схрона в Прикарпатье, опоенного тем самым «нептуном». Это была большая удача. Один из самых непримиримых и влиятельных бандеровцев оказался в руках следственных органов.

Иван был один из первых, кто говорил с ним в тюрьме в здании МГБ в Киеве. Савва выглядел как леший – беззубый, тощий, низколобый, с изъеденным оспой лицом.

Вариантов было несколько. Пристрелить эту бешеную собаку втихаря. Устроить судилище с двадцатью пятью годами лишения свободы на выходе. Или перетянуть на свою сторону, чтобы он сдал подельников.

Последний вариант казался нереалистичным. Савва не чувствовал боли, так что его даже бить бесполезно. Смерти тоже давно не боялся. Оставалось одно – убедить.

Ивану это миндальничание не нравилось. Он привык брать националистов за горло. Но согласен был, что все прошлые попытки выловить Дантиста окончились ничем – тот был неуловим. А этот человек мог вполне его выдать.

– Простим, амнистируем, – обещал министр госбезопасности Украины, в камере встретившись с Саввой.

Бандеровец смотрел на него зло и упорно молчал.

К задержанному приставили пару сотрудников обращением помягче, без непримиримого блеска в глазах. Они выполняли больше обязанности экскурсоводов. Что, уважаемый Савва, вы мечтали о свободной Украине? Так вот она, можете собственными глазами взглянуть на улыбающихся людей в Киеве и Львове, свободно говорящих по-украински. Можете почитать газеты на украинском языке. Ознакомиться с программами в Киевском университете, где на первых позициях изучение украинских писателей и поэтов. Боролись за процветание Галиции? Так там карточки отменили еще в 1946 году, а в Англии – в 1949-м.

Зайдите в магазины. После голодухи-то в схронах каково оно? И зарплата позволяет есть от души. Строятся дома с центральным отоплением и горячей водой. В колхозы идет техника, избавляя крестьян от беспросветного крестьянского труда. Какая вам еще Украина нужна?

Савве купили макинтош, о котором он мечтал в детстве. Подлечили хронические болезни печени и почек. Сделали вставные зубы.

И матерый непримиримый бандеровец поплыл. Однажды он признался оперативнику:

– А ведь я боролся зря… Эх, если бы нам такую колбасу в схронах давали…

А после согласился сотрудничать и выдать Дантиста со словами:

– Я правильно делаю. Слишком уж он много невинной украинской кровушки выпил. Пусть ответит…

Глава 57

Дантисту иногда малодушно хотелось бросить дело и сбежать. Перед ним открыты Англия, Канада. Там сытая, спокойная жизнь в домах с водой в кране. Но он намертво прирос к этим закопченным тесным схронам, сжился со смертью, которая постоянно стоит за его спиной, выжидательно поигрывая косой. Ему нигде нет места, кроме как здесь. Он каратель, и его судьба – карать врагов и предателей, которых все больше на этой земле. Вокруг него соратники, которые любят чужую боль и разрушение. А он не любит разрушение. Он сам и есть разрушение.

Размеренно уничтожалось время в бесконечной череде дел. Укрепление агентурной сети. Выпиливание неугодных и подозреваемых в предательстве. Организация расправ. Подготовка воззваний к народу. Контакты со своими соратниками и англичанами. И так изо дня в день. Из года в год. Бег по заколдованному кругу. Вот только победы становились все мельче. А поражения приходили все чаще.

Иногда он задумывался над тем, что у него что-то сильно не в порядке с головой. Еще недавно он был холодным прагматиком, который просчитывал все на несколько ходов вперед и ясно видел суть военной и политической ситуации. Но с некоторого времени он стал жить надеждами. Он надеялся на операцию «Чума» – конфронтацию США и России. Он радовался как ребенок, когда американцы сбросили ядерные бомбы на Японию, и надеялся, что следующие полетят на Советы.

Он внушал себе надежды, что СССР и страны Запада сойдутся друг с другом в кровавой бойне. Лучше, если Советы проиграют, но взаимоистребление больших игроков его также вполне устраивало. Пока сильные страны будут обескровливать друг друга, как Афина из морской пены, выйдет из океана боли освобожденная Украина.

Независимая Украина. Надежда на нее тоже стала приобретать болезненный характер. Дантист все больше скатывался в пучину одержимости и фанатизма. Ему виделся теперь только покрытый беспросветной тьмой мир, где вот-вот воссияет грядущий храм – Соборная Украина. Пусть здесь останется десятая часть населения. Да пусть никого не будет. Но будет она! Держава!