Палач, сын палача

Тем временем Клаус уже припрятал свой изрядно похудевший узелок и был готов покинуть пыточный зал, когда судья ласково подозвал его к себе, задавая вопросы о том, как мальчик видит свое будущее и не страшно ли ему перенимать палачево искусство.

В Ортенау все знали про самого юного ученика палача – Клауса, но до сих пор Миллер не брал его с собой ни на заседание городского совета, ни на прием к светлейшему герцогу, ни в суд. Мальчик пару раз выезжал с ним по инспекторским делам в соседние деревни, где, судя по отчетам местных властей, показал себя с наилучшей стороны. В тюрьме же Ортенау он был в первый раз, поэтому не удивительно, что ведущий дело фон Канна судья Якоб фон Гуффидаун выказал к нему интерес и расположение.

Миллер не мешал их общению, думая, что, возможно, сумеет сделать свое дело, пока судья отвлекается на посторонние разговоры.

– Скажи, Клаус Миллер, а ты когда-нибудь сам пытал человека? – спросил судья, заглядывая в голубые глаза мальчика. Тринадцатилетний Клаус был весь в отца, такой же миниатюрный и светловолосый, так что его никак нельзя было принять за ученика палача, проведшего почти всю свою жизнь в тюремном дворике и знавшего о пыточных инструментах ни в пример больше, нежели сам судья да и многие заправские заплечных дел мастера.

– Нет, ваша честь, – Клаус покосился на отца, но так как тот не возражал, шмыгнув носом, продолжил. – Я только иногда ношу за отцом сундучок с инструментами и помогаю ему, распутывая веревки или стирая его вещи.

Откровенность мальчика приятно порадовала фон Гуффидауна еще и потому, что в голосе юного Клауса не чувствовалось ни страха, ни заискивания. А о работе своего отца он говорил хоть и без восторга, но и без омерзения.

– Но, должно быть, ты умеешь не только распутывать узлы? – судья подмигнул ему. – Согласись, что для ученика палача этого не достаточно.

– Я умею связать человека или сковать, знаю, как работают многие устройства, – Клаус потупился. – Что еще сказать, отец учил меня, как следует проводить водную пробу, но у меня все одно пока не хватит сил поднять женщину и перебросить ее через борт лодки или сбросить с моста.

– О, это придет, обязательно придет со временем, – судья ласково погладил Клауса по волосам, продолжая удивляться его спокойствию и уверенности в себе. Мало кто из детей могли вот так просто смотреть в глаза грозного судьи, тем более находясь в этих стенах.

– Скажи, Клаус, когда в тюрьму по ведовскому делу попадают дети до десяти лет, что палач может сделать по отношению к ним, а чего не может? – Задал он очередной вопрос, желая испытать мальчика.

– Палач может воспользоваться тисками для зажимания пальцев, – спокойно ответил Клаус. – Других пыток не разрешается в Ортенау, впрочем, – он убрал с лица непокорную челку, – можно посадить на цепь, которая будет идти от пояса и закрепляться на стене, чтобы ребенок мог лечь, сесть и даже встать. Или цепь может быть прикреплена к ноге, – он нагнулся и показал где. – Лишать же маленьких детей жизни в Ортенау разрешается только одним способом – ванна с теплой водой и перерезанные вены, – он развел руками. – В других городах, отец говорил, дети подвергаются тем же наказаниям, что и взрослые, их даже могут послать на костер и сжечь живьем, но у нас – нет.

– А не хочешь ли ты, Клаус, попробовать начать свою палаческую карьеру прямо сейчас? – судья подмигнул мальчику, рассчитывая, что тот начнет увиливать, но Клаус, продолжая спокойно смотреть в глаза судье, кивнул в знак согласия.

– Я мог бы помочь отцу привязать подследственного, – скромно предложил он.

– Как думаете, Гер Миллер, а может, разрешить вашему приемнику показать сейчас свое искусство? – оживился судья, настроение его от общения с юным палачом заметно улучшилось, на лице пылал румянец.

– Не будет ли это нарушением протокола? – замялся было инквизитор, оглядывая изящную фигуру наблюдавшего весь экзамен фон Канна. – Случись что, стража донесет…

– Пошли вон, – скомандовал Якоб фон Гуффидаун, стражникам. – Ради такого дела я оставлю только писаря. Но он свой человек. И, потом, что такого, если мальчик покажет свое искусство. На ком-то он ведь должен тренироваться, в конце концов. А то, одна теория, а когда же практика?!

– Я думаю, не будет ничего страшного, если мальчик привяжет подсудимого, скажем, к этой дыбе, – предложил инквизитор. – Мы же говорим не о самих пытках, а всего лишь о фиксации тела, которую обычно осуществляет помощник палача.

– Я полагал, что он поступит на службу лет в восемнадцать… – Миллер подтолкнул сына к выходу, но судья нетерпеливо остановил мальчика, велев ему вернуться.

– Думаю, здесь отдаю распоряжения я, и никто другой, – раздражительно запротестовал фон Гуффидаун, меча грозные взгляды на Миллеров. – Вы сами виноваты, что привели мальчика в тюрьму, где ему не место, а теперь еще и прерываете наш разговор.

– Простите меня, – Миллер поклонился судье. – Конечно же, Клаус, как ученик палача, может поучаствовать в допросе, если вы того хотите.