Палач. Нет милости к падшим

«Так сложилось, что в Московии нет вторых, третьих или четвертых лиц, а есть только первый и единственный президент. Он исполняет роль гаранта конституции независимого Московского государства вот уже два года. И все это время разными способами убеждает москвичей в том, что лишь ему по плечу роль главного человека в стране. Самый сильный аргумент — „завоевание независимости и обеспечение суверенитета“. В итоге народ поверил в исключительность своего властителя. И президент тоже. Он поверил в себя настолько, что теперь остался один. В Московской Думе заседают аж пять партий, в названиях которых присутствует слово „демократическая“, но оппозиции в Московии нет: критики режима сидят по тюрьмам или ударились в бега. Московский президент заслужил свое одиночество. Уничтожив своих оппонентов и запугав окружение, он не может быть уверен в своем будущем, если решится уйти. Утешением ему может служить только то, что рядом находится „верная подруга и спутница жизни“. Она скрашивает его одиночество, но лишает какой бы то ни было инициативы в принятии решений, которые все чаще диктуются ее волей. Но он в этом своем положении не одинок. Тем же недугом страдали и страдают все диктаторы и узурпаторы. Побочным эффектом такого госстроительства непременно становится тотальное недоверие к собственному окружению (нынешний президент, к примеру, перестал доверять даже родне) и жгучая ненависть со стороны „подданных“».

Из газеты «Мы против», март 2016 года.

Евгений Викторович отложил газету московской оппозиции, пристегнул ремни безопасности, прикрыл глаза и стал ждать взлета. В последние два года рейсы всех авиакомпаний в Московию были отменены, и добраться до ее столицы теперь можно было лишь самолетами возрожденного с легкой руки жены первого лица «Аэрофлота». Сервис здесь всегда оставлял желать лучшего, а в последние годы он вообще отсутствовал. И Труваров, хотя никогда этого не делал, все-таки предпочел лететь первым классом, заплатив за относительный покой баснословные деньги — билет стоил 5500 евро.

Кресло было достаточно удобным, из напитков (первый класс!) ему смогли предложить лишь дешевый виски со льдом, и он, так как не очень любил летать, а более всего взлетать, большими глотками отпивал из пластикового стаканчика этот шотландский самогон, пытаясь заглушить волнение. Нет, он не был трусом, конечно, но высоты боялся. Причем когда это началось, вспомнить не мог. В детстве залезал на высоченные деревья, прыгал по крышам старых амбаров и сараев со сверстниками — и ничего! Теперь же каждый раз перед командировкой ему приходилось преодолевать себя, что в целом было и не плохо, так как только преодолением закаляется воля. «Укрепление Воли, стяжание Духа и пробуждение Совести» — эта триада настоящего человека, верного «пути воина», была усвоена им давно, практически с детства. Может быть, и не в такой формулировке, почерпнутой им позже из книг Академии Небополитики, но именно эти составляющие становления его как личности оказались главными. Самолет благополучно взлетел, Евгений Николаевич достал ноутбук и углубился в работу над новыми главами своей книги, в которой он описывал российскую элиту накануне распада: