Палач из Галиции

– Ты где поселился? – спросил Алексей.

– Комнату в хате снимаю на задворках комендатуры. Недалеко от твоего барака. Там кроме меня еще милиционер с женой и семья с Харьковщины. Трех бандитов малолетних воспитывают, не считая девчонок. У всех оружие, сигнализацию из консервных банок на ночь вешаем, окна ставнями закрываем. Бочки с водой всегда в доме – на случай, если подпалят.

Вход на рынок обозначала арка с выцветшей табличкой. Колыхались на ветру объявления. Кто-то продавал корову в связи с отъездом из района, кто-то безуспешно пытался избавиться от старого пианино. Здесь же висели грозные предупреждения о комендантском часе, агитационные листки, восхваляющие нерушимый союз коммунистов и беспартийных, призывы от военкомата поступать на службу в Красную армию, ту самую, что «от тайги до британских морей».

«При немцах комендантский час, при наших то же самое, – подумал Алексей. – Хотя все правильно. Впору куда более жесткие меры вводить».

– Не думаю, что на базаре у них выход из подземного лаза, – проговорил Березин и скептически покачал головой. – Теоретически допустимо, но опасно. Не пойдут они на такое. Тут много народа вертится, патрули днем и ночью ходят, бродячие собаки стаями роются в отходах. Лай поднимут, и все пропало. А вообще эти бандюги изобретательны. Нам бы так! Фантазия у них работает, хоть они и славяне. Я тут уже три месяца. Это ведь целая жизнь. Всякого насмотрелся на выездах. В Задворне в конце апреля гада одного выследили, схрон обложили. Там еще человек семь было. Бункер они оборудовали на краю села, а выход сделали из собачьей будки! Когда мы осматривали, то удивились, почему пса нет? Сдох, что ли? В засаду сели, повязали связного, когда он из будки выползал. Рисковать бойцами не стали, забросали гранатами, потом трупы из-под земли извлекали. Иногда вход в укрытие маскирует куча мусора, стог сена. В Полеве была устроена идеальная норка под мостиком в овраге. Но самое интересное я видел в Костополе. Несколько дней мы ходили кругами, не могли взять в толк. Вот идет радиосигнал, аппаратура пеленгует его. Ясно, что из-под земли, но где? В округе только два домовладения. Оба по бревнышкам разобрали! А эти черти знают, что мы здесь, вот и не высовываются. Включил я воображение, подошел к колодцу, который мы обделили вниманием. Обычный короб из бревен, барабан с цепью, ворот. Тут-то мы и заметили, что цепь толстая, и ведро очень уж массивное. Боец сел в него, другой начал ворот крутить. До воды парень не спустился, увидел запертую дверь, услышал какую-то возню за ней. Боец пулей обратно. Я вниз ультиматум проорал, мол, все равно выкурим, живыми или мертвыми. В общем, сдались бандюги. Выудили мы их по очереди ведром. Все бледные, худые, на ногах стоять не могли. Потом обследовали подземелье. Там столовая, радиоточка, спальня, туалет. У них еще немецкая тушенка оставалась.

На рынке работали несколько лавочек потребительской кооперации, куда стояли очереди за хлебом и еще какими-то продуктами. Торговые ряды под навесами занимали местные жители. Они выкладывали товар на прилавках, сбитых из грубых досок, а то и на земле. Корзины, посуда, ношеные тряпки, отрезы материи, самовары, примусы, дверные петли.

Небритый библиофил в очках торговал потрепанными книгами на немецком, украинском, русском языках.

Он равнодушно смотрел, как мимо него проходили офицеры, потом спохватился, забормотал по-русски:

– Я всячески прошу прощения, господа офицеры. Не интересна ли вам работа Ленина «О кооперации»? Очень интересная вещь. Последняя статья написана незадолго до смерти. Приобретайте, господа офицеры, остался последний экземпляр. Очень интересные мысли высказывает Владимир Ильич. Он прямо подчеркивает огромное значение кооперации в условиях многоукладной экономики в стране с преобладанием крестьянского населения. Очень смелые мысли, господа офицеры. Существует мнение, что ленинские принципы добровольности при проведении кооперации были впоследствии грубо нарушены… – Торговец осекся на самом интересном месте.

Алексей остановился и спросил:

– Вы считаете, уважаемый, что мы живем в условиях многоукладной экономики?

Торговец заморгал. Он плохо ориентировался в воинских званиях армии-освободительницы. Торговцы, сидящие рядом, быстро сделали вид, что не знают этого человека.

– Вот заберем в кутузку, там и выясним, что и кого он имел в виду, – пошутил Березин. – Пойдем, Алексей. Будь мы офицерами вермахта, этот хлыщ с таким же упоением впаривал бы нам «Майн Кампф».

Они бродили по рядам. Алексей спиной чувствовал недобрые взгляды. Ему в голову не раз приходила мысль о пистолете. Успеет ли выхватить из кобуры?

Березин беззаботно посвистывал, шмыгал носом. Он демонстративно не замечал угрюмых взглядов.

Покупателей к концу дня было немного. Иногда в торговых рядах мелькали погоны. Военнослужащие в свободное время тоже забредали на рынок. Тетушки в платочках продавали капусту, проросшую прошлогоднюю картошку. Женщины энергично торговались.

Алексею вспомнился одесский Привоз: «У вас помидоры уже хорошие или потом дешевле будут?»