Палач, гном и рабыня

…Когда он взглянул на учиненный в его покоях разгром, в голове Витаро словно что-то надломилось. Животное пропало, клетка была разломана на части. А вся одежда и все документы были изорваны на тысячи мельчайших клочков и разбросаны по всей комнате, залиты содержимым разбитой чернильницы и опрокинутого сосуда с живым камнем. Карты и описания поверхности, собранные за девять лет странствий, были потеряны безвозвратно. Забыв о приличиях, будущий Мон стал орать, требуя немедленно найти виновника, найти пропавшего четвероного питомца, грозить страшными карами… Стыдно вспомнить, он едва не взялся за клинки. Да будут духи предков благосклонны к Уззару, не давшему своему ученику окончательно опозориться. Старый учитель увел его обратно в свои покои, и вел успокаивающие речи до тех пор, пока помрачение рассудка не прошло.

Кибар мрачно смотрел на разложенный перед ним лист зеленоватой бумаги. В руке покачивалась специальная кисть. В длинной деревянной трубке располагался чернильный гриб, шляпка которого выступала на полпальца и при небольшом нажатии активно выделяла чернила. Необходимо было только регулярно доливать с другого конца ручки воду, но за этим обычно следили слуги. Даорут тряхнул головой, и снова попытался представить много раз рассматриваемую карту прилегающих к Опорам Мира закатных земель. Воин не собирался отказываться от идеи расширения владений клана не только под землей, но и под небом. Да, потребуется много времени, чтобы вспомнить и восстановить все собранные сведения, но он сделает это. В конце концов, все карты и записи проходили через его разум, и значит, их оттиски до сих пор хранятся в глубинах памяти.

Главное не спешить, а уверенно и плавно поднять их на поверхность. Медленно, шаг за шагом, словно идя по тропе к Верхним вратам. Которую он преодолел всего дважды, с промежутком в девять лет, но помнил каждый камень от врат и до самых равнин…

Что-то было не так в его рассуждениях. Какой-то изъян, мелкий, но, словно зазубрина на лезвии, грозящий превратиться в глубокую трещину. Витаро почти нашел этот недостаток, когда в дверь со стороны коридора вежливо постучали.

Получив разрешение, один из десяти сопровождающих Витаро воинов вошел и опустился на одно колено:

– Господин, впереди обнаружено препятствие движению. Сейчас Червь сбавляет ход, чтобы мы могли осмотреть и ликвидировать помеху.

– Какого рода препятствие?

– Завал, в одной из нерукотворных бусин.

Витаро качнул головой. Бусинами назывались расширения тоннеля, иногда сделанные специально на случай непредвиденной остановки, а иногда это были природные пустоты, через которые прокладывался путь. Нередко эти пещеры так и не исследовались полностью, и могли таить немало сюрпризов.

– Передай погонщикам – остановиться до того, как тоннель расширится. Воинам – одеть латы и приготовиться к выходу через пасть.

Получив указания, гном поклонился и вышел, притворив за собой дверь. Витаро Даорут встал и подошел к стенному шкафу. Бесшумно отодвинув металлическую створку – все убранство внутри червя было сделано из специального сплава, а пол и потолок выстланы особым мхом – он принялся облачаться в доспехи. Размотал пояс, и аккуратно его свернув, положил на специальную полочку. Затянул завязки на рукавах, прижимая те к запястью, потом снял сандалии и шнурками от них тщательно обмотал голени, не позволяя штанинам болтаться. После чего настал черед поддоспешника и лат.

Согласно традиции, подгорный воитель облачался в полные латы, кроме тренировок, только в четырех случаях. Во время большой войны, когда на кону стоит само выживание клана. Во время приветствия нового главы клана, при принесении присяги. Во время ритуальных поединков на Арене Молотов, где победу приносит не только искусство, но и мастерство мастера, делавшего бойцу доспех. И во время выхода в неисследованные тоннели, где есть возможность встретиться с какими-либо тварями.

Во всех остальных случаях носить броню почиталось позорным малодушием. Если уж была сильная нужда, полагалось обходиться тонкой кольчугой, надеваемой под верхнюю одежду, различными наручами и поножами… Шлемы так же разрешались, но до латных им было далеко.

Кибар защелкнул на затылке застежки клановой личины – гладкого металлического лица, с тремя шестеренками вместо глаз и рта. Вдохнул пару раз, проверяя вставленный в отверстие нижней шестерни фильтр. Не услышав шума, довольно кивнул и поочередно закрыл глаза, проверяя фокусировку линз, вставленных в верхние две шестеренки. Надев шлем, полностью облаченный в металл воин проверил подвижность каждого сочленения, присел, подпрыгнул, проделал несколько движений из форм безоружного боя. Все было в порядке, и доспех почти не стеснял движений.