Палач 3

Ох, что ж тут попишешь… Моя жена шлюха. Но даже если бы очень того захотел, я не в силах отпустить её на все четыре стороны.

В конце концов, не думаю, что Катя в первый же день знакомства дала ему. Вероятно, это случилось уже здесь, в деревне. В этой комнате или в той. Да и Катя, в принципе, считала, что я уже не вернусь…

Так, кажется, я начинаю выгораживать ее бл*дский поступок, отыскивая во всём этом дерьме зерно истины. Не порядок. И всё же, где рациональное зерно истины запряталось?

Ломки душевные терзали меня, сжирали живьём, и от того меня швыряло из крайности в крайность.

Я узник собственной боли, боли от предательства любимой женщины, и ничем эту боль не осадить. Катя так давно поселилась в моём сердце, что я уже и забыл, каково это – жить без неё.

Жить без неё в моем нынешнем понимании – означает не жить вовсе. Но в таком случае как мне поступить? Отпустить её? Или всё же сделать так, как подсказывает разум – закопать вместе с любовником?

А я как без неё буду, если дам волю разуму? Как детям объясню, что их мать, хоть и непутевая, больше не придет? А если иначе, если с ней вместе, то как простить измену?

Изначально, как только услышал слово «жених» на ум пришло первое и банально привычное. Я бы показал им всем, насколько страшен бываю. На максималках бы себя накрутил, и сейчас бы у могилки её сидел, оплакивал. Но я по настоянию матушки своей, досчитал до десяти, и, в ожидании, что ко мне, вместо ярости и желания убивать, ниспустится озарение, и я преисполнюсь мудрости, тупо растерялся, когда Катя подтвердила слова рыжего ублюдка.

Аффект вскоре прошел, а интерес, как это вообще возможно было, подстегнул меня. Далее дела пошли, то одно отвлекло, то другое. А сейчас, по прошествии нескольких часов, я реально заплутал в собственных чувствах и желаниях. Появилось слишком много риторических вопросов, на которых нет ответов.

Я не разобрался, что творилось у меня на душе. Но в одном я был убежден – у меня пока осталось к себе уважение. А вот к ней это уважение, похоже, иссякло.

***

– Я хочу к детям. Когда мне можно будет к ним поехать?

Катя плаксиво завела тему, о которой я не хотел думать. Хотя бы потому, что точного ответа дать ей не мог.

– Когда-нибудь.

Демонстрируя пренебрежительное отношение, я смотрел на то, с каким старанием Катя намыливает меня, а сам размышлял над тем, какое же наказание она заслужила.

Я не отпущу ее, пока она не отработает.

– Вместе поедем?

– Нет. Я остаюсь.

– Тогда и я остаюсь. – к моему удивлению, заявила Катя.

– Остаешься со мной? – мой вопрос показался мне заносчивым и каким-то унизительным, но язык сам решил, что следует говорить. – Или с ним?

– Я видела, как ты с ним обращаешься. Так что я остаюсь. До тех пор, пока ты будешь держать его возле себя.

То есть, Катя остаётся тут не потому, что скучает по мне. А потому, что печётся за своего любовника. Это последнее, что я ожидал услышать от неё.

Катя снова и снова провоцировала моё терпение, и я отчасти был тому рад. В таком напряжении я уж точно не полезу к ней мириться.

А как рьяно она выгораживает его! Не тронь его, Фархад, отойди от него, Фархад…

Огрызается со мной, тварь неблагодарная. А ему и слова против не скажет.

Она нарочно так делает, что ли? Или она действительно разлюбила меня, а его полюбила?

– Сторожить его? Это чмо важнее, чем наши дети?

– Фархад, не дави на меня. – попросила она, на мгновение подняв невинные глазки. – Не нужно. И так больно, что я столько времени без них. Каждый раз я вынуждена с ними разлучаться. Не хочу, чтобы это входило в привычку. Но ты сам вынуждаешь меня.

– Ну так езжай, возвращайся к семье хоть завтра. Я тебя не вынуждаю их бросать, ты сама убегаешь.

– Поклянись, что не причинишь ему вреда, и тогда…

Катя меня окончательно взбесила своей последней фразой. Моё самообладание сорвалось с петель в один миг.

Я должен поклясться, что не причиню вреда её еб*рю??? Она, что, бл*дь, умом тронулась???

– Что ж ты за мать такая? Кукушка, а не мать! Детей на старую бабку скинула, а сама ноги раздвигать побежала! Да как ты посмела предать меня, сука!

Я замахнулся на неё, но не ударил. Ибо теперь, хоть и появились обоснованные причины её наказать по всей строгости, за предательство и неуважение, но нет. Я дал слово. Отныне никогда.

Катя зажмурилась, но не поставила блок рукой. Она и сама понимала, что заслужила от меня здравой оплеухи и, по всей видимости, ждала её с того момента, как конопатый мудак назвался ее женихом.

Я же смог остановить свою агрессию и тогда, в лесу, хоть это было нелегко, и сейчас, когда Дилияр на улице дрочит, и совсем некому за неё заступиться.

Побаиваясь глядеть на меня, Катя подобрала оброненую мочалку и взялась оттирать грязь с моих ног.

Я надменно глядел на это, одержимо желая причинить ей боль. Такую же боль, какую она причинила мне. Мечтал увидеть её слезы, рев её мечтал послушать. Хныки, губы дрожащие, истерика и всё, что сопровождает это беспомощное состояние – всё это я хотел видеть и немедля.

– Сколько раз ты с ним спала?

– Один. – ответила она, не раздумывая.

– Всего один раз?