Палач

— Ты чего? Нервничаешь, Ольгуша? — засмеялась я. — У нас, слава Богу, не Чикаго. Никто тебя здесь не обидит, ты ведь со мной. Пойдем.

Мы поднялись по мраморным ступеням к тяжелым дубовым дверям, над которыми уже переливались бегущие огни рекламы. Мой шоферюга безмолвно следовал за мной: как обычно — в двух шагах сзади и чуть сбоку.

— Добрый вечер, Елена Аркадьевна, — угодливо поздоровался со мной кобелястого вида широкоплечий хмырь-охранник из клубной секьюрити. — Добрый вечер, мадам, — это относилось уже к Ольге.

Он распахнул дверь и склонился в полупоклоне, не сводя с нас глаз. А глаза у него были, как две ложки липкого вишневого варенья. Я ему даже не кивнула — слишком много чести будет для такого говна. Тем более, что клуб тоже принадлежал (правда, на паях еще с одним человеком) моему Оразику, и следовательно, в ближайшем будущем — отчасти и мне.

Мы прошли извилистым служебным коридором второго этажа. В нем царила тишина, прилипшая к бобрику ковра и мягкой обивке стен. Я на ходу небрежно стаскивала плащ, чтобы продемонстрировать Ольге свое новенькое панбархатное платьице от Карла Лагерфельда. Но она, негодница, и малейшего внимания не обратила на все мои потуги — шла, уставившись себе под ноги с таким недовольным видом, словно я ее насильно сюда заволокла. Мы по короткому коридорчику, устланному метлахской плиткой, подошли к моей персональной гримерной (на двери — стеклянная табличка с моей фамилией крупными буквами, все чин чинарем) и я своим ключом открыла дверь. Когда мы вошли в гримерную, я закрыла дверь изнутри на задвижку. Шоферюга остался недреманно стоять на страже снаружи.

— Садись, — указала я Ольге на мягкое кожаное кресло.

Я включила верхний свет, потом лампы возле трельяжа. Яркий свет залил комнату.

— Привезла? — спросила я.

Она молча кивнула. Щелкнула кнопками и достала из баульчика небольшой овальный футляр, обтянутый слегка потершимся атласом небесно-голубого цвета. Протянула его мне. Я щелкнула замочком и осторожно открыла футляр.

На темном бархате ослепительно засияла Ольгина фамильная драгоценность: платиновые с золотом ажурные серьги с бриллиантами. Я даже зажмурилась — такой сноп разноцветных искр сыпанул мне в глаза. Потрясающая вещь! В каждой бриллиант на полтора карата, чистейшей воды, с подвесками. И подвески тоже усыпаны бриллиантовой пылью, мелкими бриллиантами. А какая тончайшая работа!.. И главное, не сегодняшнее штампованное барахло. Я ведь с детства, когда мы еще учились с Ольгой в одной школе, знала историю этих серег, сделанных по заказу какого-то Ольгиного предка для своей жены знаменитым русским ювелиром почти полтора века тому назад.

— Да-а, — восхищенно протянула я. — Умели же делать в старину, негодники…

Ольга молча вытащила из пачки сигарету. Я щелкнула «ронсоном», дала ей прикурить.

— Спасибо, Ленок, — сказала она тихо, глядя на серьги.

— Ты что, передумала продавать? — забеспокоилась я. — Жалко стало? Так ты чего — сказала бы, и дело с концом. Я ведь не настаиваю…

— Да нет, не передумала. Я ведь сама тебе предложила.

— Сама, — согласилась я, вынимая серьги из футляра.

Я выдернула из ушей свое похабное американское золото и быстро надела Ольгины серьги. Повертела головой сразу перед тремя зеркалами. Серьги тускло переливались на фоне моих длинных золотистых волос.

— Да. Вот это я понимаю. Хай-класс, — констатировала я с удовольствием и повернулась к Ольге. — Ну, как?

— Здорово. Тебе очень идет. — Тон ее голоса был искренен, я это мгновенно отметила.

— Брюлики любой лахудре к лицу, — пробормотала я, придвигаясь ближе к зеркалу.

Впрочем, я и сама видела, что идет.

— Эх, сколько лет я пыталась выцыганить у тебя эти побрякушки, — засмеялась я. — Ура! Сбылась мечта идиота!

Я открыла сумочку. Перевернула ее и высыпала на столик тонкие пачки стодолларовых купюр, перетянутых красными тонкими резинками.

— Двадцать тысяч, как и договаривались. Отработала я их, подружка от и до: Оразик вчера выдал. После незапланированного траха, — улыбнулась я. — В каждой пачке по тысяче баксов. Пересчитай, Ольгуша.

Она даже не притронулась к деньгам. Она внимательно смотрела на меня.

— Ты чего, Ольгуша? — удивилась я. — Ты чего на меня так смотришь, милая? Что-то случилось? Что-то не так?.. Ты все же передумала продавать?

— Ленок, у меня есть к тебе предложение, — наконец сказала она. — Деловое.

— Какое-какое?

Она меня не просто удивила — а даже слегка заинтриговала. Ведь Ольга всегда была в стороне от того, что нынче все, кому не лень называют бизнесом. А ведь это слово — считай, синоним слову «криминал».

— Деловое предложение, — повторила она твердо.

— Ну-ну, — я вытащила из ушей серьги, стала укладывать их в футляр. — Ты — и деловое предложение?.. Это что-то новенькое в нашей с тобой старинной дружбе.

— Да.

— Тогда уж выкладывай, какое, подружка, — пожала я плечами. — Не стесняйся.

— Я отдам тебе серьги не за двадцать, а за восемнадцать, если ты сведешь меня со Славиком.

У меня невольно отвалилась челюсть:

— Что-о-о?..

— Да. Со Славиком, — повторила она негромко.