Палач

Щелк, щелк, щелк…

У меня перехватило дыхание от непередаваемого, тошнотворного ужаса. Разумом я понимала — он не видит меня, он просто идет в эту, мою сторону. А даже если он и увидит, то никогда не сможет узнать меня в моем новом обличье. И он не знает, надеюсь, какая у меня машина — на дачу меня тогда вместе со Светочкой вез именно он, номер первый. И про марку своей машины я, вроде бы, разговора не заводила. Но все равно внутри у меня все похолодело, сжалось, на меня накатил острый внезапный позыв к рвоте и я, еле сдерживаясь, все же снова — совершенно машинально продолжала нажимать на спуск.

Щелк, щелк, щелк…

Конечно же, он увидел меня и шел именно ко мне — никаких сомнений у меня более не оставалось. Он шел, чтобы убить меня, прикончить прямо на сиденье с фотоаппаратом в руках.

И я не выдержала. Я упала вниз лицом на сиденье, выронив фотоаппарат, сжалась в комок, прикрыв руками голову в ожидании, что сейчас он дотронется до меня своими липкими пальцами и меня снова обдаст его зловонным дыханием, пахнущим водкой и чесночным итальянским соусом.

Но ничего этого не произошло.

Шли секунды — но меня никто не хватал за плечи, никто ничего не говорил. Я медленно, осторожно поднялась и завертела головой, пытаясь понять, куда он подевался.

Меня подвели нервы и телеобъектив. Это в оптику казалось, что он уже подходит к двери моей машины. На самом же деле он не дошел до меня десятка два шагов. Я ему была не нужна, он и не подозревал о моем присутствии. Он стоял у коммерческой палатки и выколупывал своими сардельками-пальцами из бумажника крупную купюру. Протянул ее в окошко невидимому мне из машины продавцу.

Я нащупала «никон» и поднесла его к глазам. Сердце колотилось у меня где-то в висках.

Продавец протянул ему блок «Marlboro». Он сунул его подмышку. Повернувшись ко мне вполоборота, стал засовывать сдачу в свой непристойно толстый бумажник с монограммой.

Щелк, щелк,щелк…

Он повернулся ко мне спиной и быстро пошел обратно. Неожиданно ловко, словно тюлень в прорубь, нырнул в свою машину. Я перевела объектив на задний номер его машины.

Щелк…щелк…

Из выхлопной трубы вольво" вылетело почти прозрачное облачко газа, она тронулась с места, проехала мимо меня и покатила по улице, скрылась, растаяла за длинной колбасой встречного «Икаруса», заляпанного старыми рекламными наклейками: «Sony Вlaсk Trinitron — окно в мир!», «Hershi — вкус победы!».

Какой, к чертовой матери, победы? Во рту я чувствовала только омерзительно горький вкус желчи и судорожно сокращающийся желудок подступал, казалось, прямо к горлу. И я поняла, что больше не смогу сдерживаться. Выпустив из рук «никон», я дернула от себя левую дверцу, склонилась и меня вывернуло наизнанку прямо на потрескавшийся асфальт мостовой.

Потом, уже ничего не соображая, упираясь трясущимися руками в стенку салона, я уползла в глубину машины. Как-то умудрилась захлопнуть дверцу и поднять стекла, благо они у меня затененные. И откинулась на спинку сиденья, вытирая платком обслюнявленный рот.

— Нет, это не для меня, нет… — бормотала я, морщась от отвращения к самой себе.

Я отбросила платок, стащила парик и вытерла им пот, сползающий по лбу. Достала сигарету и прикурила. Сигарета прыгала у меня в пальцах. Я не могла и предположить, что эта фотовстреча произведет на меня такое убийственное впечатление. Это было омерзительно — на деле-то я оказалась какой-то тургеневской неврастеничкой, чересчур впечатлительной барышней. А что же в таком случае будет со мной дальше?.. Сегодня, когда я снова увижу остальных? А потом?.. Что, милочка, прямиком в дурдом?.. В смирительную рубашку?..

Я не хотела даже думать об этом.

Слегка отдышавшись, я вылезла наружу и купила в киоске бутылку кока-колы. Вернувшись в машину, я закрыла все замки и жадно выглотала ее прямо из горлышка. Потом вытащила из бардачка блокнот. Раскрыла его на нужной странице.

«Номер два» — было написано на ней. И чуть ниже адрес: Гороховая. Номер дома, квартиры и код. Хотя на хрена мне код — я ведь не в гости собралась… Зато рядом — рабочий адрес. Вот это уже потеплее, особенно если сначала позвонить…

Тяжело вздохнув, я снова натянула парик на голову. Посмотрела на себя в зеркало — вроде все в порядке. Только лицо было очень бледное. Я повернула ключ в замке зажигания. Двигатель мягко заурчал. Я отчалила от тротуара и не очень быстро — руки все еще дрожали — поехала по улице.

Номер второй. Теперь мне нужен был номер второй. И я обязана была довести начатое до конца.

* * *

Я пинцетом помешивала снимки в ванночке с проявителем и смотрела, как медленно проступают на бумаге контуры и детали их лиц. Они выплывали на белой бумаге, окрашенной лампой в красноватый цвет, они становились все резче, отчетливей — эти ненавистные мне лица, лица всех четверых. И еще — девушка. Дочка первого.

На руках у меня были надеты тонкие хирургические перчатки. Я не собиралась оставлять им даже малейшей возможности зацепиться за меня.