Палач

Это предупреждение означало, что не только всё зверьё разбегается предо мной, но если даже уйти в невидимость и прикончить енота, зайку, кролика, фенека или дикую кошку, то опыт будет нулевой за совсем слабеньких зверят или малахольная единичка-другая за относительно крупную кошку или фенека. Зато трофеев с них не было вовсе: ни мяса, ни шерсти. Просто потерянное впустую время, печалька! Теперь я лучше понимал, почему бедные слои населения эльфов: обычные охотники и иже с ними часто были слабых уровней, иначе бы они не выжили в Великом лесу. Чистая экономика, точнее, экономическая целесообразность и жестокая рука рынка. Повсюду в основном были зоны леса обычного ранга. Хочешь выжить, сиречь снять шерсть или мясо с убиенной зверюшки, держись с ней примерно одного уровня. Иначе ты рискуешь умереть с голоду вместе с семьёй и детьми.

Если ты не воин, то обычным жителям приходилось сдерживать свои уровни, по крайней мере, здесь, в волшебном лесу. Тут везде вокруг были чаща, подлески, опушки и луга для живности слабых уровней. Так до вечера и не встретил зон моего или выше рангов. Дороги я обходил, предпочитая глухую пересечённую местность. Вокруг была глушь, а эльфов, слава богам, не было. Можно было наслаждаться свободой, но я хотел качаться, стратегическая цель была в том, чтобы стать сильнейшим в мире. Почему бы и нет?!

«Плох тот солдат, кто не мечтает стать генералом», — вспомнил явно из памяти, оставленной во мне «божьей искрой». Афоризм приписывался главнокомандующему каких-то непобедимых дружин, людине Суворову, а значит, кому-то из наших!

* * *

Весь день я уходил на север, собирая травку и пугая зверей по округе. Да-да, если раньше смотрели на меня настороженно, а убегали, только когда подходил метров на восемь ближе, то теперь, увидев, сразу трусливо сверкали пятками и в кусты. Если раньше фенек напал на меня и чуть не убил, то теперь всё было наоборот: бежали, как трусливые шавки, прятались по своим норам.

Очень хочется узнать, кто же я. От нечего делать я предавался размышлениям. Мечтал узнать, что я всё-таки королевич, могу обрести или построить своё королевство с охотами, игрищами и фривольными фаворитками, а насладившись новой, сладкой и беспечной жизнью, надавать до кучи по заднице Империи гнилых эльфов.

Шёл я по лесу маленькими размеренными шагами. Вокруг были ёлки и сосны с редкими вкраплениями лиственных деревьев. Сверху пели птички, ворчали потревоженные кисы и фенеки, убегая от незваного человеческого гостя. Иногда ветер приносил прохладу, шелестел листвой. Но всё равно для меня это было как тишина и полный штиль. Не привык я к такому…

Тишина довольно сильно действовала мне на нервы почему-то неправильным, сугубо обратным эффектом. Выросший среди шумных и ворчащих рабов, мата и свиста розг «хозяев» по нашим пятым точкам и спинам, всхлипывания рабов после взбучки или изнасилований ими же — «благородные господа» как есть! Шум постукивания веток деревьев о стены хлипких хлевов для рабов в ветреную погоду, плач младенцев, крики и приказы эльфийских рабовладельцев и праздных зевак были обыденностью всю мою сознательную жизнь туповатым овощем. А ещё принудительный труд по шестнадцать-восемнадцать часов в сутки с редкими перерывами на сон и еду. Затраханные работой, мы даже не просыпались ночью, когда алкаши-эльфы, приезжие или местные, устраивали пьяные дебоши почти что каждый день.

А под утро шум перекатывающихся по торговому поселению повозок скупых купцов и их караванов. Посёлок Серые Пределы-18 обслуживал дороги, стоял на перекрестье путей. Нас будили пинками и отправляли на бесконечную работу без выходных и праздников. Это рабское прошлое делало меня противником лесной тишины, слишком уж было непривычно. Мои редкие вылазки в лес за травками для алхимии сопровождались соглядатаями — охотниками-эльфами и другими бесправными рабами-дровосеками. Даже в такие моменты хозяева постоянно устраивали перекличку: «Ау-ау, не теряйтесь, грязные ******!». Я почти никогда не знал тишины и покоя.

Меня немного передёргивало от лёгкого пения птиц, становилось некомфортно. А ещё мучило одиночество. Нет, я не про бесконечные понукания смердов эльфами. Мне просто не с кем было поговорить из своих знакомых рабов. Особенно плохо было, что единственного своего «друга» я убил почти что своими руками. Если, конечно, между нами двумя, альтернативно одарëнными дурачками, дружба как таковая вообще была возможна. «Божья искра» утопила моего братца-человечка в чёрной кислоте Слайм-босса, когда я только-только нашёл кристалл мифического ранга. В тот самый первый день, поделивший водоразделом мою жизнь на до и после.