Пакт

– О нас, – ответил Эрих со злой усмешкой. – Дело в том, что господин премьер-министр верит, будто ему самим Провидением предначертана высокая миссия договариваться с диктаторами, наш вариант мешает его высокой миссии, он решил устранить конкурентов, сдать нас. Гендерсон с трудом убедил господина премьер-министра, что такой поступок джентльмену не к лицу.

Следующим тайным эмиссаром стал родной брат Эриха, Теодор Кордт, советник германского посольства в Лондоне. В начале сентября он встретился с лордом Галифаксом и сообщил, что нападение на Чехословакию планируется на 1 октября. На съезде в Нюрнберге Гитлер произнесет речь с открытыми угрозами в адрес Чехословакии. Если в ответ Англия и Франция твердо заявят о своей позиции, германская армия выступит против Гитлера и ее поддержит немецкое население, потому что никто не хочет войны. Лорд ничего вразумительного не ответил.

На съезде в Нюрнберге орал Геринг: «Жалкая раса пигмеев-чехов угнетает культурный народ, а за всем этим стоит Москва и вечная маска еврейского дьявола!»

Гитлер тоже орал, как всегда, проклинал чехов, но ни словом не обмолвился о своем решении напасть на них, только призвал правительство Чехословакии «справедливо отнестись к судетским немцам».

Заговорщики планировали арестовать Гитлера, когда он вернется в Берлин из Нюрнберга. Но Гитлер отправился в Мюнхен, и в это время пришла телеграмма. Премьер-министр Чемберлен предлагал фюреру срочно встретиться, чтобы найти способы мирного решения проблемы.

Устраивать путч, арестовывать Гитлера, когда британский премьер летит к нему на свидание, заговорщики не решились. Осталась надежда, что Чемберлен отклонит непомерные требования Гитлера, и тогда, как только фюрер вернется в Берлин, он будет арестован.

15 сентября Чемберлен впервые за свои шестьдесят лет решился лететь на самолете, так не терпелось ему встретиться с Гитлером и осуществить свою высокую миссию. Британцы единодушно восхищались мужеством премьер-министра, великого миротворца. «Таймс» публиковал восторженные оды Невиллу Чемберлену в прозе и стихах. По возвращении мистер сказал журналистам:

– Несмотря на твердость и жестокость, которые, как мне показалось, я прочел на его лице, у меня сложилось впечатление, что передо мной человек, на слово которого можно положиться.

В день визита Габи впервые услышала из уст своего сдержанного, интеллигентного мужа поток невообразимой брани в адрес мистера миссионера. Между немецкими ругательствами мелькали странные слова, вроде бы русские. Габи уже достаточно хорошо изучила русский, но таких слов не знала.

– Это что? – спросила она. – Переведи!

– Не для твоих ушей, – ответил Макс.

Через неделю мистер миссионер опять прилетел, на этот раз свидание состоялось в маленьком живописном городке Годесберге на Рейне. Личный переводчик фюрера Пауль Шмидт, тоже участник заговора, составил отчет для МИД. Надо отдать должное мистеру Зонтику, в начале переговоров его несколько смутили наглый напор и непрерывный истерический поток речей. Гитлер уловил напряжение, сбавил тон, пошел на мелкие уступки и сумел очаровать мистера Зонтика. Прощались они тепло, Чемберлен сказал, что у него появилось чувство, будто между ним и фюрером установились доверительные отношения.

Вернувшись в Лондон, премьер-министр выступил по радио.

«Как бы мы ни сочувствовали маленькому народу, вступившему в войну с сильным соседом, мы не можем только из-за этого вовлекать в войну всю Британскую империю. Если нам и придется воевать, то по более серьезному поводу».

Ну а что же французы? Что Москва? И, наконец, сами чехи?

Премьер-министр Франции Деладье во всем был солидарен с Чемберленом. Президент Бенеш выдерживал колоссальное давление англичан и французов, они требовали принять все условия Гитлера и твердили, что в противном случае Чехословакия станет виновницей кровавой европейской бойни. Чешская армия была хорошо вооружена и готовилась дать отпор немецкой агрессии. Из Москвы еще в июне пришло сообщение от посла Шуленбурга: «СССР вряд ли окажет помощь капиталистическому государству».

Гитлер вернулся в Берлин 24 сентября. Заговорщики назначили дату путча – 29 сентября.

В игру вступил Муссолини. Он предложил свое посредничество в переговорах. 28 сентября в палате общин Чемберлен заявил: