Пай-девочка

У неё был противный визгливый голос. Мне она сразу не понравилась. И что он в ней только нашел, подумала я. Забавно, если она подумала обо мне то же самое. А судя по презрительному взгляду, она именно это и подумала.

— Вас что-то не устраивает? — Я старалась держаться с достоинством.

— Наоборот, — хмыкнула она. — Вы парашютистка?

— Да — гордо сказала я. — У меня уже сто прыжков.

— У меня триста пятьдесят. — Она опять скривила губы.

Мне было неприятно, что у нее больше прыжков, чем у меня.

— Почему же вы бросили парашютный спорт?

— Потому что забеременела от этого мудака — глухо хохотнула она, — моего бывшего мужа. И стало быть, вашего бойфренда.

— Не надо так говорить, — тихо попросила я. — Если у вас с ним не сложилось, то это ещё ничего не значит.

— Может быть. Только предупреждаю вас заранее, что ничего серьезного с Геннадием получиться не может. Пока вы прыгаете вместе, он вас не бросит. Но знаете, как он поступил со мной? Он заставлял меня прыгать беременную. А когда я отказалась, сказал, что я ненормальная. Что никакого риска быть не может пока не заметно живота. Он уговаривал меня сделать аборт. А ведь мне было уже двадцать восемь лет. А когда я все-таки родила, через некоторое время он стал от меня гулять. Любовниц находил здесь же, на аэродроме. Добрые люди мне все докладывали. Вы ведь знаете, Настя, что мир не без добрых людей.

Зачем я это выслушивала? Почему не перебила её, не ушла? Я ведь ей ни капельки не верила. А если и верила в глубине души, то ничуть не сомневалась, что со мной Генчик не сможет так поступить никогда.

Да и вообще, я не хочу детей. В тот момент мне казалось, что прыжки гораздо важнее каких-то детей

Но всё-таки я стояла и слушала, чёрт бы побрал мою вежливость, плавно перетекающую в 6есхребетность!

— Потом я сама ушла от него. Такая вот грустная история.

— Я пойду, я записана на третий взлёт, — сказала я. — Приятно было пообщаться.

Я рассказала об этом разговоре Юке. Я ожидала, что она поддержит меня. Но Юка сказала:

— Да я тебе давно говорила, что Генчик — это ещё тот тип.

— Понять не могу, почему вы так друг друга не любите? Я столько раз пыталась вас помирить, вы оба — самые близкие для меня люди, но ничего не получается. Почему?!

— Хочешь, скажу, почему? — усмехнулась она.

Я насторожилась.

— Hу! — Да потому что я его насквозь вижу. А он об этом догадывается.

Я промолчала. Я не могла этого понять. Они и раньше прохладно друг к другу относились, но хотя бы соблюдали правила приличия — вежливо здоровались, угощали друг друга сигаретами и травкой, болтали о всякой ерунде, иногда даже вместе прыгали. Когда Юка два года назад проходила АФФ, именно Генчик был её инструктором. А в последствии именно он учил её стоять в воздухе на голове.

Может быть, всё дело в ревности?

Генчик ревновал меня к Юке. А Юка соответственно к нему? Нет, вряд ли, я не могу себе представить Юку в муках ревности.

Ревность — для кого угодно, но не для нее.

Вот какие аргументы приводил Генчик, когда говорил, что мне давно пора прекратить общение с «этой девкой»:

— Юка — стерва, сука, дрянь, короче, довольно сволочная баба.

— Юка конечно, симпатичная, но идеальной красавицей её не назовешь. У неё кривоватые ноги (если приглядеться). И нос с горбинкой. Сама же она считает себя венцом творения, лучшим женским экземпляром из тех, что когда-либо создавала природа.

— Юка меня не любит. Она все время говорит, что я толстая, некрасивая и неспособная.

— Юке не нравится, что я приобщилась к парашютному спорту.

— Юка общается со мной потому, что ей нужна подруга, которую легко отодвинуть на второй план.

А вот что говорила Юка, когда кривила лицо при упоминании имени «Генчик». Её аргументы звучали не менее убедительно.

— Имя «Генчик» — звучит несерьезно, оно напоминает собачью кличку или псевдоним какого-нибудь трансвестита из стрип-шоу.

— Генчик — бабник. Конечно, можно предположить, что он в меня влюбился, но все равно это ненадолго, рано или поздно он опять начнет увиваться за какой-нибудь смазливой парашютисткой.

— Генчик бросил беременную жену из-за того, что она отказывалась прыгать.

— Генчик, в сущности, не такой уж умный человек. У него нет высшего образования, у него не получилось сделать карьеру, и ничего, кроме парашютных прыжков, его не интересует.

Я могла бы рьяно оспорить каждый пункт, но Юка все равно оставалась бы при своем мнении. В конце концов, я к этому привыкла. Я старалась не говорить Генчику о Юке, а Юке о Генчике. Если Юка приглашала меня к себе или погулять, а я уже договорилась на это время с Генчиком, то я ей не говорила, куда именно я иду. А отвечала так:

— Знаешь, у меня сегодня болит горло. Надо денек отлежаться, а то проснусь с температурой.