Пагуба

Ледяная вода обожгла. Лук нахлебался ею, закашлялся, чувствуя, как немеет горло, вырвался наверх, но в пене брызг не разглядел ничего, и только когда его несколько раз перевернуло и, едва не приложив головой о каменное русло, вынесло головой же вперед в поток, разглядел впереди, в десятке локтей, черные волосы Неги. Сестра силилась держать голову над струями, но скрестить руки на груди уже явно не могла. Ножны меча взвизгнули по дну русла, и Лук, забыв о наставлении Хасми, принялся извиваться, грести, тянуться вперед, чтобы добраться до Неги, но добрался до нее уже в кромешной темноте пещеры. Поймал ее за плечи, услышал ее сдавленный, чуть слышный сквозь рев воды вскрик, а в следующее мгновение уже летел куда-то вниз, жмурясь от неожиданно яркого солнца и думая только о том, чтобы не упасть на Негу, не покалечить ее.

Вода оказалась прозрачной. Лук вновь окунулся с головой, увидел замершее перед ним в толще воды безвольное тело сестры, которое снова начало кровенить, рванулся вперед и вытолкнул ее на поверхность. В горле Неги заклокотала вода. У нее не было сил даже кашлять.

— Сюда, — послышался голос Хасми. — Быстрее, парень. Надо бы согреть девку да воду из нее вылить, нахлебалась. Тут лодка в кустах, какая-никакая, а все-таки. Торопись.

Предгорья удалось покинуть уже в сумерках. Речушка, по которой Лук правил лодку, казалась спокойной, но на самом деле она просто спрыгивала вниз с одной ступени на другую. Хасми сначала натирала Негу каким-то средством, потом вливала ей в горло какое-то жгучее питье, между делом указывая Луку, где пристать к берегу, чтобы перетащить лодку в обход очередного водопада или грохочущих порогов. Хорошо еще, что лодка была не слишком тяжела, чего там было переносить — каркас из стеблей прочного тростника, на который была натянута специальным образом выделанная шкура. Нега и то была тяжелее, но при каждой следующей остановке постепенно разбухающая шкура становилась все неподъемнее. Но Неге, которая с трудом передвигала ноги и которую начинал бить жар, было гораздо труднее, чем Луку.

Трижды спутники натыкались на горных некуманза, которые были пониже своих равнинных собратьев, то есть почти вовсе не отличались от обыкновенных людей. Один раз это были визжащие на мелкоте ребятишки, один раз женщины, выбивающие на быстрине деревянными плашками холсты, которые тут же начали что-то кричать вслед изможденной троице, а однажды лодка проплыла мимо воинов. Их было четверо, и, скорее всего, они занимались тем, что били копьями рыбу на перекате, но, увидев лодку, занесли копья и в сторону путешественников. Хасми выкрикнула что-то в их сторону, взметнула лук и выпустила стрелу, которая воткнулась в древко копья самого крепкого из рыболовов. Копья медленно опустились, но, пока рыбаки не скрылись за излучиной, охотница стрелу с тетивы не снимала.

Вечером Лук уже еле шевелил веслом, но пороги и водопады закончились, и речка весело покатилась в узких, почти равнинных берегах. Горный кустарник и низкие, цветущие розовым цветом деревья стали сменяться высоким, но отличным от чащ с северной стороны хребта лесом. Лук уже начал присматриваться к берегам, да и Нега, которую продолжал колотить жар, начала что-то бормотать и открывать глаза, но тут берега расступились, и речка обратилась сначала озером, а потом и болотом. Налетела мошкара, от которой спасли опять же кувшинки, и уже в сумерках Лук продолжал грести, то и дело стряхивая с весла гибкие плети речной травы и хлопья ряски.

— Лодка продолжает набухать, — прошептал он уже почти в полной темноте. — Еще часа три, и вода через борт будет перехлестывать. Куда мы правим? Тут вообще берег есть?

— Берег всегда есть, — ответила Хасми. — Ты что-нибудь слышишь?

Лук прислушался. Вовсю квакали лягушки, покрикивала какая-то птица, что-то плескалось в воде, может быть, рыба, может быть, еще что.

— Лягушки?

— Носом, носом слушай, — проворчала Хасми. — Лягушки нам не помогут. Ветерок тянет с востока, слышишь? Что за запах?

— Медом пахнет, — перестал грести Лук. — Но запах знакомый. Где-то луговница цветет. В окрестностях Зены поля луговницы. Когда зацветает, голова кружится.

— Ага, следопыт, — хмыкнула Хасми. — Луговница когда цветет? В начале осени? А сейчас что? Начало лета. Давай-ка правь на запах, правь. Ветерок чувствуешь, на него и правь, а я слушать буду.

Лодка зашуршала дном через час. Хасми прислушалась, усмехнулась, сообщила свистящим шепотом:

— Дед пасеку держит. Лекарствует опять же. Его даже некуманза уважают. Он из наших, из клана Крови. Выручит.

Охотница поднялась, приложила ладони к губам и яростно зашептала:

— Такш! Дедушка Такш! Это я, Хасми!

— Да слышу уж я, давно слышу, — раздался низкий говорок где-то совсем рядом. — Вы час как языками треплете. Я уж и медом мазнул костыль свой, и помахал им, думал, совсем уж ты нюх потеряла. Кто с тобой? Намувая куда дела?

— Нет больше Намувая, — вдруг разрыдалась охотница.

Глава 11 ПОИСКИ И НАХОДКИ