Падший враг (ЛП)

— Я не могу впустить тебя в его кабинет. Это было бы нарушением доверия Пола ко мне, — медленно говорю я. — Несмотря на то, что он был сертифицированным мусорщиком, я придерживаюсь более высоких стандартов.

— Но разве ты не хочешь знать? — Его глаза озорно блестят.

— Знать что?

— Какие еще карты я держу в рукаве. У меня все еще есть о нем больше информации, — уговаривает он. — Тебе еще многое предстоит исследовать, узнать, ненавидеть.

— Я хочу сначала посмотреть файл, — говорю я. — От частного сыщика.

— Достучись до себя. — Он усмехается.

— И есть основное правило, которое я хочу изложить прямо здесь и сейчас, прежде чем мы продолжим этот путь к разрушению частной жизни наших близких и нашей преданности им.

— Положись на меня, деревенщина.

Я прикусываю нижнюю губу.

— Никогда, никогда больше не целуй меня.

Наступает тишина, прежде чем он запрокидывает голову и беспечно смеется.

— Я даю тебе слово. Я буду держать свои губы и другие органы при себе.

— Тебе было не так просто сделать это на гала-концерте. — Я продолжаю свою прогулку, стараясь, чтобы в моем голосе не было оскорбления. Он подстраивается под мой шаг, издавая сексуальный гортанный смех.

— Да ну, как установлено, я был очень пьян и очень одинок. Не очень хорошая комбинация, я уверен, ты согласишься.

— Избавь меня от своих оправданий. Просто никогда больше не прикасайся ко мне.

— Почему? — спрашивает он, искренне заинтересованный. — Прости меня за честность — в наши дни ею пользуются немногие, — но это не значит, что ты предала Пола. В настоящее время он на глубине шести футов, на поздней стадии разложения…

— Арсен! — Я рычу, снова останавливаясь на месте.

— …после того, как изменял тебе на протяжении большей части вашего короткого брака. — Он игнорирует мое возмущение, продолжая. — В то время как я прямо здесь, очень живой, и, смею сказать, более привлекательный, чем эта овсянка с ногами и стрижкой. И ты не можешь сказать мне, что не находишь меня привлекательным, потому что я, может быть, и был пьян во время того поцелуя, но мои уши были в порядке. И я помню, Виннфред, как твое сердце билось о мою грудь. Как ты стонала и дрожала...

— Остановись! — Я отчаянно толкаю его, отталкивая, мое лицо горит от стыда и чего-то еще. Чего-то темного и развратного. Потребность? — Просто остановись! Меня не волнует, что он обманул. Меня не волнует, что он был подонком. Он по-прежнему был моим мужем.

Арсен небрежно смотрит на меня, ожидая, когда уляжется буря.

— Теперь, пожалуйста, оставь меня в покое. Я могу идти домой одна.

— Нет, — ровно говорит он. — Я прослежу, чтобы ты благополучно добралась туда.

Я снова начинаю двигаться в сторону своей квартиры.

— Ох. Ты говоришь как хороший южный мальчик.

— Не надо бросаться в мою сторону оскорблениями. — Он возобновляет свою прогулку. — Возвращаясь к нашему первоначальному разговору — ты можешь ознакомиться с делом частного детектива, когда захочешь, при условии, что после этого ты дашь мне доступ в кабинет Пола. Кроме того, когда бы мы ни встретились, я обещаю не целовать тебя.

— Спасибо, — говорю я чопорно.

Он усмехается.

— Ты будешь той, кто поцелует меня сама.

— Мечтай! — Я кричу по-детски.

Мы почти у моей квартиры, и солнце начинает выглядывать из-за крыш. Куда пропала ночь? Я провела с этим человеком десять часов, даже не осознавая этого.

Я останавливаюсь у входной двери и поднимаю подбородок.

— Я свяжусь, когда буду готова увидеть файл.

— И последний вопрос. — Арсен прислоняет руку к моему уху, прислоняясь к моему зданию. Он такой бесстрастный, такой красивый, что с ума сойти от мысли, что он - был - мужчиной одной женщины.

— Что такое?

— Я слышал, как твоя мать говорила, что тебе следует пойти к врачу. Ты в порядке?

Да. Нет, я не знаю. Я слишком боюсь проверять.

Небрежно смеясь, я говорю:

— До свидания, Арсен.

Я распахиваю входную дверь и захлопываю ее перед его носом.

В конце концов, для него это было бы еще одним экзотическим лакомым кусочком, над которым можно посмеяться по дороге домой.

Для меня это моя жизнь. Моя судьба. Мое горе.

Я просыпаюсь от одновременного звона телефона, будильника и дверного звонка. Застонав в подушку Пола — мне до сих пор нравится нюхать ее по ночам, делая вид, что его запах остается на мне, — я отлепляюсь от теплых простыней.

Я бью будильником по кнопке. Пока я тянусь к телефону, звонок обрывается. Я щурюсь, экран слишком яркий для моих сонных глаз. Цепочка текстовых сообщений катится одна за другой.

Лукас: СКАЖИ МНЕ, ЧТО ЧИТАЕШЬ «ТАЙМС». СКАЖИ МНЕ, ЧТО ТЫ ЧИТАЛА. БОЖЕ МОЙ. БОЖЕ МОЙ. ТЫ ЗНАМЕНИТА, ДЕТКА.

Рахим: Нам нужно попросить о повышении зарплаты после этого, лол.

Рахим: Кстати, ты хорошо добралась до дома?

Ма: Привет, Сливка. Вернулась домой целой и невредимой. Полет, к счастью, прошел без происшествий. Все передают «привет». Мы любим тебя и очень гордимся тобой!

Крисси: Уверена, что не хочешь подумать о Голливуде? Похоже, это будет год Винни Эшкрофт. Ты сейчас горячая штучка, буу.

Звонок в дверь снова звонит, и я вскакиваю с кровати, стукнувшись ногой о каркас кровати, по пути за ней.