Падшие

Первую половину утренней молчаливой поездки с родителями окрестности выглядели похожими друг на друга: сонные южные предместья, заселенные средним классом. Затем дорога поднялась на насыпь, свернув к побережью, а местность начала становиться все более и более топкой. Заросли мангровых деревьев отметили собой въезд на заболоченные земли, но вскоре закончились и они. Последние десять миль дороги к школе Меча и Креста оказались гнетущими. Серовато-бурые, безликие, заброшенные места. Дома, в Тандерболте, горожане часто шутили о незабываемой гнилостной вони в этих краях: ты понимаешь, что побывал в топях, когда твоя машина начинает попахивать или плеваться грязью.

Люс выросла в Тандерболте, но совершенно не знала восточную часть округа. В детстве она считала, что ей просто незачем там появляться — все магазины, школы и дома знакомых ее семьи располагались на западе. Восточная сторона менее обжита. Вот и все дела.

Она скучала по родителям, которые прилепили к футболке, лежавшей на самом верху сумки, записку на клейком листочке: «Мы любим тебя! Прайсы не сдаются!» Она скучала по собственной спальне, окно которой выходило на помидорные грядки отца. Она скучала по Келли, без сомнения отославшей уже не меньше десятка сообщений, которых она никогда не увидит. Она скучала по Тревору…

Или, пожалуй, не совсем так. Скучала она по тому вкусу, который приобрела жизнь после первого разговора с Тревором. Когда у нее появился кто-то, о ком можно думать, если не спится по ночам, чье имя можно машинально выписывать на полях тетрадей. По правде сказать, Люс и Тревору так и не представился шанс как следует узнать друг друга. Единственным напоминанием, оставшимся о нем, был фотоснимок, украдкой сделанный Келли с дальнего конца футбольного поля между двумя сериями его приседаний, когда они примерно пятнадцать секунд говорили о… сериях его приседаний. А единственное свидание, которое у них было, даже нельзя считать настоящим свиданием — просто урванный час вместе, когда он увел ее от остальной компании. Час, о котором она будет сожалеть всю оставшуюся жизнь.

Все начиналось довольно невинно — просто двое, прогуливающиеся у озера, но вскоре Люс ощутила притаившиеся над головой тени. Затем губы Тревора коснулись ее губ, и по телу заструился жар, а его глаза побелели от ужаса… и несколько мгновений спустя ее привычная жизнь сгорела в яркой вспышке.

Люс перекатилась на другой бок и уткнулась лицом в сгиб локтя. Она месяцами оплакивала смерть Тревора, а теперь, лежа на незнакомой кровати с металлическими прутьями, впивающимися в кожу сквозь тонкий матрас, ощутила всю эгоистичность и тщетность этого занятия. Она знала Тревора не лучше, чем… ну, скажем, Кэма.

От стука в дверь Люс вскинулась. Откуда кому бы то ни было знать, где искать ее? Она на цыпочках подкралась к двери и рывком распахнула ее. Выглянула в совершенно пустой коридор. Она не услышала даже шагов снаружи, не обнаружила ни следа того, кто только что стучал.

Кроме бумажного самолетика, приколотого латунной кнопкой к пробковой доске по соседству с ее дверью. Люс улыбнулась при виде собственного имени, написанного на крыле черным маркером, но когда развернула записку, внутри обнаружилась лишь черная стрелка, указывающая вдоль коридора.

Арриана приглашала ее в гости сегодня вечером, но дело было еще до столкновения с Молли. Осмотрев пустой коридор, Люс задумалась, стоит ли следовать указаниям загадочной стрелки. Затем оглянулась на огромную спортивную сумку — ее жалкую компанию, — ожидающую распаковки. Пожала плечами, захлопнула за собой дверь, спрятала ключ и отправилась в путь.

Она задержалась у входа в комнату с другой стороны коридора, рассматривая огромный плакат с Санни Терри, слепым музыкантом, который, как она знала по отцовской коллекции скрипучих пластинок, потрясающе играл блюз на губной гармошке. Подалась вперед, чтобы прочесть имя на пробковой доске, и с удивлением выяснила, что стоит перед жилищем Роланда Спаркса. К ее раздражению, какая-то часть сознания немедленно принялась подсчитывать шансы на то, что Роланд сейчас общается с Дэниелом и лишь тонкая дверь отделяет их от Люс.

Внезапное механическое жужжание заставило ее подскочить. Она уставилась прямо в следящее устройство, укрепленное на стенке над дверью Роланда. Камеры. Ловящие каждое ее движение. Девочка отпрянула и сжалась, смущенная по причине, которую не сумела бы разглядеть ни одна камера. Но в любом случае, она пришла сюда увидеться с Аррианой — чье жилище по случайности располагалось напротив комнаты Роланда.