Падшая

Олег, ничего не видя смотрел на ночную Московскую улицу. Он прервал рассказ, достал из холодильника запотевшую бутылку Белуги, налил себе полстакана и выпил как воду.

Вытянул руки и растопырил пальцы – они заметно тряслись.

– От себя не убежишь, – вздохнул он и продолжил. – Знаешь, Мариш, иногда, казалось бы, случайно встретившееся тебе существо, совершенно нежданно, вдруг, становится тебе самым дорогим. Будто, тебя с ним, всю жизнь связывали невидимые узы. И разорвать их нет никакой возможности.

Пока неожиданно не явится Госпожа С.

День в день с прибытием Злобина, к нам котенок случайно прибился – ужасно милый и умненький. Выключатель его из кустов притащил, наврал, что тот сам пришел, и они теперь на одной волне мыслят и мир чувствуют.

– Братишка, – говорит, – у меня духовный появился.

Котенок действительно необычный. С первого дня, зверюг наших, овчаров свирепых, принципиально не боялся, хотя те его порвать вмиг могли.

Мы его прикормили, Микки назвали, и дни на базе стали чуть светлей и радостней. Каждый, кто возвращался, норовил приласкать, да прикормить чем. И киска нам лаской и вниманием платила.

Злобин, фамилии своей никак не соответствуя, с котенком как с дитем носился, а тот за ним, как щенок повсюду следовал.

После заданий Микки взвод первым встречал. Сидит важно, окрестности оглядывает, а Злобина заметит – на грудь к нему с разбегу кидается. Мурлычит – сама доброта!

Скрашивал нашу службу.

Одним студеным, недобрым утречком информацию из штаба прислали, что десантуру нашу, под Мармолем, ночью шомполами в уши перекололи. Тихонечко. Никто и не проснулся.

Чтобы так, по-тихому всю казарму уделать, надо класс иметь, собачек знать, расположение и расписание постов. Без местных не обошлось. Но сами бы так они не смогли. Профессионалы сработали, а местные провели, не иначе.

Кто у армейцев в расположении бывал, днем улыбался, плов, шами-кебаб, траву и лепешки приносил, да собак подкармливал, тот ночью диверсантов и привел.

Мармоль – мы Ущельем Смерти величали, – Олег снова слепо уставился в окно. – У нас, в спецподразделении, потерь больших не было: состав – исключительно мастера спорта и кандидаты. Все прошли полгода адовой подготовки.

Нас не любили, но терпели. Не ненавидели как других. Мы за своего погибшего никогда трех-пятерых попавшихся под руку духов не кончали. Если операцию проводили, то тихо, без лишнего шума и жертв. Хотя, бывало всякое, конечно… Война, она, с-с-сука, и есть война. Люди хуже зверья становились.

Армейцы провалились, значит, нас, вскоре, на ликвидацию диверсионной группы отправят. Когда? Начальство за тебя решает, сколько тебе жить и где умереть.

Пропал сон.

Дремлешь, и каждую минуту ждешь, когда тебе в ухо прокричат: Подъем, сборы!!!

Не прошло и пары дней, на рассвете слышим команду:

– Всем собраться! Три минуты, время пошло!

Построились кое-как, смотрим хмуро. Одежда не греет – тонкая, да и мало ее. Мерзло и голодно. Поспать бы еще часок, да согреться. Забыли уже, что такое сон без тревоги, да тепло.

Стоим и трясем мослами. Гадаем.

А тут, с самого утра – беда хуже морозов.

Штабной!

Собственной персоной по наши забытые уши. Сейчас будет по-отечески учить и наставлять, как нам лучше интернациональный долг, в Тьмутаракани выполнять. Чтобы Родине за нас стыдно не было. Генерал Меримский, на всю жизнь фамилия в память врезалась, без предупреждения, из самой столицы пожаловал.

Глаженный, ухоженный и чистенький. Морда холеная, сытая.

Держим строй, одеты – кто в чем. Многие небритые, после бессонной ночи и без завтрака, да еще и в кроссовках. На лицах радости – меньше минимума.

Нарушение устава.

Важняк глядит недобро, желваки – ходуном.

Попробуй объясни, что по ночам твой топот кирзачей душманы за километр слышат, и с радостью, такого тупого, свинцом поливают.

– Про диверсию у соседей знаете? – разродился генерал.

Молчим – наше мнение ему ниже каблука.

– У нас есть сведения, что это работа людей Амир Шаха. Неделю назад разведка засекла мобильную группу численностью до тринадцати стволов. Их работа.

Кэп только с обхода позиций вернулся, всю ночь не спал, голодный, злой, нервы ни к черту… Не выдержал:

– Не согласен. Амир Шах на такое не пойдет. У нас с ним договор. А тут больше на кровную месть похоже. Если узнаем, что десант в кишлаке натворил, что их как цыплят покололи, станет понятно, кто сделал и где искать.

– Вашего согласия никто не спрашивает, капитан! – оборвал старший. – Мы с врагами не договариваемся! Что у вас за бардак в подразделении? Почему не по форме? – орет.

Капитан-то наш трусом никогда не был, за словом в кармане не лезет:

– Не ждали визита, товарищ енерал. Треть подразделения только с задания, потому и не по форме, – доложил.

Штабной красный стал, рычит яростно: