Падение «Вавилона»

Излечить мой недуг доктора не брались, я медленно, но неотвратимо впадал в отчаяние, но тут муж моей мамы — человек угрюмый и немногословный, недаром боевой полковник Разведывательного, кстати, управления — явился домой в редком приподнятом настроении, сообщив, что имеет для меня хорошие новости. Заключались новости в том, что сослуживец его — генерал-майор Николай Степанович, ведавший советским военным сотрудничеством с дружественной Индией, нашел в далеком городе Бангалоре, где часто бывал по делам службы, врача-кудесника, пообещавшего вернуть меня в полноценное состояние.

— И?.. — задал я закономерный вопрос.

Закономерный и многогранный. Несмотря на всю его краткость.

В ту пору рядовые советские граждане за рубеж на излечение не ездили, что же касается экзотической Индии, то большинство представляло ее весьма умозрительно, черпая свои познания об этой жемчужине Востока из импорта киномелодрам и телепередачи «Клуб путешественников», хотя ведущий этого клуба единственным путешественником в стране и являлся.

Однако выездные рогатки генерала Николая Степановича ничуть не смущали.

Я мигом был оформлен на должность переводчика в какой-то хитрый «ящик», а уже через три дня, дрожа от страха, отправился на Старую площадь в ЦК КПСС «для собеседования», где, ни слова не говоря, мне сунули «Правила поведения советских людей за границей», после изучения которых я расписался в их партийной квитанции, что, дескать, ознакомлен и проникся.

Далее, уже под сводами МИДа, я получил синий служебный паспорт с чернильной индийской визой и как на крыльях рванул с ним домой — собирать чемодан.

И вот «Шереметьево», проводы, предъявляемое таможеннику спецписьмо для прохода через стойку для лиц с дипломатическими паспортами, наконец самолет и — знойный аэропорт индийской столицы.

Оставив за спиной его стеклянные двери, я попросту обомлел, оглушенный и беспомощно очарованный после серой дождливой Москвы пестрой суетой и гомоном восточного города с его нескончаемыми автомобильными гудками, бесчисленными уличными торговцами, заклинателями змей, пальмами, парящими в поднебесье орлами над минаретами мечетей…

Заграница! Самая настоящая! Я словно впервые в жизни выехал куда-то из Союза Советских…

Мне, конечно же, помнилась Америка, причем во всех подробностях моего тамошнего бытия, но воспоминания о нем словно бы омертвели, потеряли краски и та, прошлая жизнь за океаном казалась теперь давним сном, отделенным от сегодняшнего мгновения пропастью долгой московской реальности.

Я пялил восторженные глаза, и все вокруг казалось мне чудом: и облезлый верблюд, и нищий на тротуаре, и шикарная «тоЇта», цветастые чалмы и сари…

Генерал Николай Степанович, чьим переводчиком и секретарем я отныне являлся, несмотря на зной, томился в шерстяном кондовом костюме профессионального бюрократа и, вытирая лысину обрывком аэрофлотовской туалетной бумаги, обозревал бушевавшую вокруг экзотику с явным пренебрежением.

— Дели — говно, — заявил он, аккуратно отрывая по линии перфорации очередной лоскуток от рулона, предусмотрительно , как полагаю, похищенного из сортира воздушного судна. — Жара и жулье. Прошлый раз без ботинок остался.

— Это как?

— Иду по базару. Вдруг — какой-то засранец под ноги кидается: сэр, давайте почищу ботинки. Бесплатно. Ну, чисти, раз есть желание. Вдруг он мне: слышь, сэр, а шнурки-то у тебя того, рваные… Гляжу: действительно! Бритвой он их, что ли, гаденеш… Купи, говорит, сэр, шнурки. Я лягаюсь, а он в башмак как бульдог вцепился, с ноги, понимаешь, стянул и предъявляет: мол, вот — и каблук к тому же оторван… Как он каблук-то сумел, артист!.. В общем, взял ботинки, ушел ремонтировать. Я то, се, по-ихнему плохо соображаю, на жестах… Куда ушел, где ботинки?.. Стою на жарище посреди улицы всраскоряку на каких-то колодах деревянных, со всех углов прокаженные ползут за милостыней… Короче, пошлепал в посольство босиком. Так, представляешь, через три квартала этот змееныш меня нагоняет. Давай, говорит, десять долларов за ремонт! Я ботинки взял… Каблук кривыми гвоздищами присобачен сикось-накось, а вместо шнурков глисты какие-то сушеные… Пропала обувь!

— И что? — Да ничего… Дал ему под зад коленом и больше ботинки чистить зарекся.

Генерал поначалу произвел на меня впечатление дубоватого армейского балагура, простодушного и недалекого. Обманчивое, замечу, впечатление!

В тот же день местным рейсом мы вылетели в Бангалор — центр индийских военно-воздушных и космических изысканий.

Городок мне сразу понравился: уютный, относительно чистый по сравнению с Дели, отмеченный великолепным климатом: температура здесь редко превышала двадцать восемь по Цельсию, а ночи порой бывали даже прохладными.