Председатель. — Вы знали тогда бывшего вице-директора или, может быть, заведывающего особым отделом департамента полиции того времени, А. Т. Васильева?
Спиридович. — Да.
Председатель. — В каких вы были отношениях?
Спиридович. — Я его знаю с первых годов службы в Киеве. Он был товарищем прокурора, и я соприкасался с ним, как начальник охранного отделения.
Председатель. — У вас были хорошие отношения?
Спиридович. — Мы никогда не бывали друг у друга, но отношения были хорошие.
Председатель. — И в 1911–1912 годах тоже были хорошие отношения?
Спиридович. — Да.
Председатель. — Какой окраски волосы у Кулябки, — он блондин, шатен или брюнет?
Спиридович. — Сейчас, пожалуй, седой.
Председатель. — А тогда какой он был?
Спиридович. — Блондин.
Председатель. — Но не очень светлый блондин. Он не рыжий?
Спиридович. — Нет. Немного ударяет в темное.
Председатель. — А у вас не переменился цвет волос? Вы не были тогда посветлее?
Спиридович. — Нет.
Председатель. — Про вас знакомые не говорят, что вы рыжей окраски?
Спиридович. — Нет. Когда я не бреюсь, то можно сказать, что я рыжий, но я всегда бреюсь.
Председатель. — А в 1911 году вы брились?
Спиридович. — Всегда брился.
Председатель. — Вы знали раньше Протопопова?
Спиридович. — Я видел его два раза в жизни.
Председатель. — Когда?
Спиридович. — Последний раз, — как я вам уже доложил, а первый раз — накануне отъезда в Ялту, 17 или 18 сентября 1916 года. Представлялся ему, как будущему министру. Он в этот день был назначен.
Председатель. — А до этого у вас не было встреч?
Спиридович. — Нет, я его видел в первый раз.
Председатель. — Вы твердо помните, что когда вы приехали в Петроград и виделись с Протопоповым, вы не говорили о текущих событиях?
Спиридович. — Нет.
Председатель. — Вы жили в Царском Селе. Кого из окружающих двор вы знали, с кем вы встречались?
Спиридович. — Я всех знал, со всеми встречался.
Председатель. — Но наиболее часто?
Спиридович. — Почти со всеми часто встречался.
Председатель. — А вхожи в дом к кому-нибудь были?
Спиридович. — Я бывал у дворцового коменданта Воейкова.
Председатель. — Вы были с ним в хороших отношениях?
Спиридович. — Он, как начальник, относился ко мне хорошо.
Председатель. — Вы были в отношениях подчиненного и начальника или просто в хороших отношениях?
Спиридович. — Домами мы не были знакомы.
Председатель. — Вы женаты первым браком?
Спиридович. — Вторым.
Председатель. — С которых пор вы женаты на теперешней вашей жене?
Спиридович. — С октября 1915 года.
Председатель. — С кем вы были знакомы, кроме Воейкова?
Спиридович. — С князем Орловым, с Дрентельном, с князем Тумановым, со всеми лицами, которые обслуживали государя.
Председатель. — А с Вырубовой?
Спиридович. — Тоже был знаком.
Председатель. — В каких отношениях вы были с бывшей императрицей?
Спиридович. — Ни в каких.
Председатель. — Вы бывали у Вырубовой в присутствии бывшей императрицы?
Спиридович. — Бывшая императрица меня не любила, как мне говорили.
Председатель. — Почему она вас не любила?
Спиридович. — Я затрудняюсь ответить. Никто в течение всей моей службы не мог мне на это ответить.
Председатель. — Но некоторая нелюбовь ее чувствовалась всеми?
Спиридович. — Да, это чувствовалось. Может быть, ей казалось, что за ней наблюдают, что ее не охраняют, как она выражалась, а шпионят за ней.
Председатель. — И это приписывалось вам?
Спиридович. — Вероятно.
Председатель. — Воейков вас защищал?
Спиридович. — Трудно сказать.
Председатель. — Почему?
Спиридович. — Слишком неопределенная личность Воейков, чтобы сказать, что он там говорил. Генерал Воейков и все дворцовые коменданты относились ко мне хорошо.
Председатель. — Но не было ли у этой неопределенной личности некоторых определенных черт?
Спиридович. — Как человек, он громадного самомнения. По его мнению, он никогда не ошибается. Если он слушал других, то только слушал, вернее сказать, только слышал. Но на все у него было свое мнение.
Председатель. — Почему Воейков считался центром немецкого влияния при дворе?
Спиридович. — Мне кажется, что это происходило от его родства с Фредериксом, а Фредерикс, по мнению широкой публики, считался немцем. Я лично никогда не слышал от генерала Воейкова что-нибудь в смысле германофильства.
