Падение царского режима. Том 1

Вы понимаете сами, товарищи, что эта работа в такой постановке могла бы оказаться безбрежной, и поэтому волей-неволей, нужно было ограничить задачи этой комиссии. Это первое ограничение заключается в самой задаче этой комиссии. Наша задача – ликвидация старого режима. Но даже эта поставленная задача – судить представителей старого режима, – была бы очень тяжела и обширна. По необходимости следственная комиссия, называемая верховной, ограничила свои задачи только высшими лицами государства. Она взяла в сферу своего ведения, соответственно своему названию, только лиц первых трех классов, только высших сановников павшей Империи.

Такова скромная на первых порах задача этой самой комиссии. Но когда мы приступили к реализации этой задачи, мы сразу поняли, что наша скромная работа над материалом центральных канцелярий, к которой мы приступили, превращается в громадную задачу. В результате наших расследований, как бы их ни ограничивать, как бы ни запираться в скромных рамках уголовного преступления, получается документальное доказательство одной тезы, что русской революции не могло не быть, что русская революция неизбежно должна была прийти и неизбежно должна была победить.

Наш материал, когда он будет опубликован всецело, быть может, покажет и перед вами и перед всем миром, что нет возврата к прошлому, что мечты о прошлом, если забредают в отдельные головы, разбиваются о тот материал, который постепенно стекался в нашу комиссию. Приятно констатировать, что этот вопрос решен в высшей степени легко и довольно убийственно для врагов русской свободы и русского революционного народа. Оказалось совершенно возможным целиком встать на точку зрения того закона, который существовал в последние дни и месяцы старого режима. Можно сказать: «те законы, которые вы написали, вы же, в лице высших и центральных ваших представителей, их и нарушали». Вы понимаете, что нам, комиссии, представилось, когда мы пришли к этой мысли, что это наиболее желательная и наиболее твердая точка зрения, потому что нужно помнить, что мы создаем и ставим процессы, которые не могут не иметь мирового значения. И вы понимаете, как с этой точки зрения важна и ценна та позиция, на которую нам удалось стать потому, что при иной точке зрения, если бы суд этот положил в свою основу законы какие-нибудь иные, а не существовавшие тогда, их сторонники могли бы перед всем миром сказать: «да это – законы ваши, а не наши, это – законы вашего времени, мы жили при других условиях, как же вы хотите карать и наказывать нас за то, что мы сотворили, по законам, установленным уже после того, как вы отогнали нас от власти!»

Вы понимаете, что с точки зрения комиссии, которая, мне кажется, совпадает с точкой зрения революционного народа, было в высшей степени важно этих лиц старого режима ударить их же собственным оружием, поставить их в такое положение, чтобы они не могли сказать революционной демократии, что их судят за то, что не было запретным в их времена и что стало запретным только с того момента, как вы вышли на арену мировой истории. Так осторожно мы подходим к этому материалу, товарищи, создавая эти процессы.

Эти процессы исключительны не только в силу самых преступлений, совершенных старым режимом, но также и потому, что, по крайней мере за истекшее столетие, не было процесса во всемирной истории, когда на скамью подсудимых следовало бы усадить и судить не отдельных министров, а целый совет министров. Вы понимаете, товарищи, что старый режим и старый строй не мог себе представить министра на скамье подсудимых. В высшей степени интересные в этом отношении документы попали к нам в связи с делом Сухомлинова. Я уже несколько раз через представителей печати высказывал мое глубокое убеждение и радость по поводу того, что дело Сухомлинова пойдет еще этим летом, дело, которое, при существовании старого режима, никогда бы не увидело света.

Я по необходимости даю вам только общий очерк, но я даю этот общий очерк не на основании моих впечатлений, как гражданина, я даю этот общий очерк по документам, и вы можете сказать, что все, что вы услышите здесь, находит подтверждение в актах следственной комиссии. Надо вам сказать, что эти документы блестяще рисуют то общее положение, в котором жила Россия последних месяцев режима, и объясняют социальную структуру того общества, которое выносило на себе негодный политический строй, теперь свергнутый.

Вся деятельность правительственной власти старого режима, с точки зрения существовавших тогда законов, оказывается нарушавшей этот закон. Есть целые ведомства, которые ни одного дня не могли прожить без преступления. Есть целое ведомство – министерство внутренних дел, – где никто из высших чинов этого самого ведомства не мог бы делать своей работы, не нарушая существовавших законов. Ведь вы знаете, что в составе министерства внутренних дел был департамент полиции, – очерк его работы я дам несколько ниже, – и вы поймете, что если в результате этих работ устанавливается эта гнилостность, то порочна и преступна вся система.