Падение Хана

— ЕЕ это не вернет…, - ответил хрипло, глядя на свои окровавленные грязные руки с сорванными ногтями, — она бы не хотела кому-то причинить боль. Она добрая, моя девочка…такая добрая. Дед…а ведь я мог влезть в эту клеть первым. Первым, бл*дь! А не отпускать ее туда одну!

— Мог. Но взрыв мог произойти в любое другое время. Это ничего бы не изменило.

— Мне хочется сдохнуть! Я не выдерживаю…слышишь, дед?

Он слышал. Все слышали. Эти жуткие крики, эти звуки разрываемой чьими-то руками земли, падающие комья и тихий вой.

Малышка Эрдэнэ восприняла новость с ужасающим мужеством, стиснув руки и сжав челюсти. Но это была лишь видимость. Ее доломало состояние отца. Его сумасшествие, его нежелание принять ее смерть. Он вскакивал посреди ночи и выл, тащился с бутылкой в клетку к тигрицам и падал там замертво. Он ни разу не заночевал в доме. Или там, где похоронили гроб, или с тигрицами. Немытый, грязный, вечно пьяный он не узнавал даже себя самого.

Все это время Эрдэнэ заменяла малышам мать. Она забрала их в свою пристройку и заботилась о братьях, как о своих детях. Но ей нужно и учиться, жить, думать и о себе.

Батыр призвал домой своих изгнанных дочерей. С каким злорадством они смотрели на сломанного, ползающего в земле, как червь, племянника. Батыр ощущал их триумф кожей. Но отправить обратно не мог. Детям нужно воспитание, дому нужна женская рука. Эрдэнэ не всесильная, и она слишком мала, чтобы взвалить на себя такую ношу.

— Деда…не надо. Я справлюсь. Смотри, как у меня получается. Я даже уроки успеваю делать.

Она успевала. Клала их по очереди в кроватку, пела им колыбельную, а потом до трех утра сидела над учебниками.

— Конечно, успеваешь, ты же у меня умница. Но так нельзя. Тут и по хозяйству надо. Уборка, стирка, готовка. Прислугу нанять. Со всем этим не управишься, моя пчелка. Тетки и моим домом занимались. Они опытные.

— Они…

— Они мои родные дочери. Да, не с самым лучшим характером, но все же они мои дети. И Хан их достаточно наказал. Пришло их время искупить вину и поддержать семью.

— Не нужно. Я бы и сама смогла. Я всегда Вере помогала. Она мне доверяла списки продуктов и даже садовника я нашла. Отец…не любит их, а они ненавидят отца и Веру. Пусть уезжают. Напиши им, что передумал. Мне кажется, папе уже лучше. Он даже позавтракал сегодня в столовой.

Но ночью Батыр услышал крики и выехал из своего крыла в сад. Он мчался на коляске в сторону мостика, где под фонарем стоял Хан с ружьем на плече, а перед ним, раскинув руки, Эрдэнэ.

— Не надо, пап! Не надооо! Не убивай ее! Умоляю!

— Отойди! Она тоже должна умереть!

— Нет! Слышишь, нет! Вера любила ее, кормила! Она бы никогда не позволила убить лебедицу!

— Она…она взяла и умерла сама! — взревел Хан и прицелился через плечо дочери, но она кинулась к ружью.

— Не надо, папа, не надо!

— Отойди! Пошла вон! К себе! Кто разрешал тебе выходить!

И снова вскинул ружье. Батыр поехал быстрее, чтобы вмешаться, и охрана уже была готова напрыгнуть на внука и свалить его на землю, но Эрдэнэ вдруг упала на колени и схватила отца за ноги, прижимаясь к нему изо всех сил.

— Папочка…не надо. Не стреляй в нее…а вдруг в ней душа Веры…вдруг она переселилась в эту птицу и живет теперь рядом с нами. Не убивай ее, пожалуйста…она такая красивая…такая хорошая…

Тамерлан выронил ружье и медленно осел на землю, опуская голову на грудь, а маленькие руки дочери обвили его мощную шею.

— Она всех любила, она была такая добрая, такая нежная. Она бы так плакала, если бы ты убил лебедя.

А заплакал Тамерлан. Зарыдал, обнимая девочку, пряча грязное лицо у нее на плече, и Батыр вместе с ним. Только издалека, не приближаясь. Развернул кресло и поехал обратно к себе.

***

— Когда вернется отец?

— На днях вернется.

— Галь сказал свое первое слово…Он назвал меня Энэ. Мой маленький сладииик. Скажи снова Э-нэээ!

Старик широко улыбнулся и поманил правнучку к себе. В этот момент раздался звук подъезжающей машины, и она встрепенулась, оставила Лана и бросилась с Галем на руках к окну.

— Папа вернулся! Дед! Он вернулся раньше времени!

Батыр подъехал к огромному, во всю стену окну и увидел, как внук твердой походкой идет в сторону дома. И кажется, он впервые не пьян….

ГЛАВА 3

Он привез меня в какой-то дом, поблизости больше ни души. Вокруг лес или парк, я не успела рассмотреть. В голову лезут самые страшные мысли. И мне кажется, что живой я оттуда не вернусь. Ведь говорят, что у известных и богатых людей свои способы пощекотать себе нервы, и этот азиат вполне может оказаться маньяком-психопатом.