Падение «черного берета»

— У этого парня сломан нижний хрящик носа, обычно такое бывает у боксеров.

— Это и есть боксер… Романовский, вернее, Федя Семаков, мастер спорта, чемпион последней спартакиады народов СССР в тяжелом весе… И он же первый рэкетир в Латвии, у него самая крупная банда… В 1994 году она похитила двух немецких бизнесменов, потребовав от родственников полтора миллиона долларов…

— Значит, Чечня в этом смысле подражает Латвии? — с ехидцей в голосе спросил Одинец у Карташова.

Бобылев уже уходил в сторону Покровки, а в «шевроле» еще не могли принять решение. Однако оно пришло само собой: на улицу Чаплыгина со стороны улицы Машкова въехал темный джип и остановился в метрах двадцати от КПП посольства. Семаков не спеша пошел в его сторону. Из машины вылез довольно молодой человек и за руку поздоровался с Семаковым. Покурив возле машины, они залезли в джип и поехали в сторону Покровки.

— Вот если мы их упустим, — сказал Николай, — тебя, Мцыри, история не простит.

— Ага, ты за рулем, а я буду отвечать, если они оторвутся.

Однако джипу не удалось уйти от преследователей, возможно, по причине того, что его пассажиры не имели такой цели. Они были слишком беспечны и самоуверенны…

Джип привел их в район бывшего профилактория завода «Калибр» Белая дача. Это был двухэтажный особняк, выкрашенный в светло-кремовый цвет, напоминающий Карташову один из множества особняков, которые он видел на Рижском взморье. Когда джип припарковался у крыльца, из него вышли четыре человека, во главе которых шагал Семаков. Они поднялись на крыльцо и скрылись за массивной дубовой дверью. Проезжая мимо здания, Одинец вслух прочитал «Гостиница „Малахитовая шкатулка“… За углом, приткнувшись к самой стенке, стояла „девятка“ с тонированными стеклами, а за ней — мотоцикл „Харлей“ с никелированной выхлопной трубой и прихотливо изогнутым рулем.

— Здесь очень многое сходится, — сказал Карташов. — Возможно, мотоцикл тот же самый, на котором привезли фрагмент лица Таллера…

— Наверное, это частная лавочка, — прокомментировал Николай. — Красивое, между прочим, место для отдыха убийц, особенно летом здесь хорошо — пруд рядом, народу ты да я, да мы с тобой…

Одинец завертелся на месте.

— Ну что, сейчас будем брать или проявим гуманность до утра?

— Семаков любит спать до обеда, поэтому возьмем его тепленьким, спозаранку, — Карташов внимательно огляделся. — Вы заметили, как он ходит? Левое плечо отвисает, видимо, носит при себе крупный калибр… Хорошо бы было узнать, на каком этаже они отдыхают?

Карташов набрал номер телефона Бобылева. Ответила женщина, сам он еще не пришел с работы. Потом он соединился с Бродом. Произнес только три слова: «Мы нашли логово».

— Что сказал Веня? — нетерпение так и бурлило во всех движениях Одинца.

— Сказал, что будем мочить, но при этом желает присутствовать лично…

— Я бы на его месте поступил бы точно так же… Они с Таллером были вот так, — Николай сцепил пальцы и потряс ими. — Кореша навек и Брод первым должен всадить пулю тому, кто брил Таллера…

По дороге в Ангелово Карташов еще раз связался с Бобылевым. Тот уже был дома. Карташов поблагодарил его за помощь и немного послушал, что говорит ему Егор Васильевич.

После разговора, Карташов поделился с напарниками:

— Бобылев слышал, как Романовский… то бишь Семаков разговаривал с Ригой и понял так, что оттуда еще ожидается команда «кровельщиков»…

— Значит, нашли кого конторить… или получили хороший заказ на чью-то душу.

…На следующий день, в пять утра, они были на ногах: Брод, Николай, Карташов и Одинец с Валентином. Карташов видел: перед тем, как сесть в машину, Брод примерял к кобуре семнадцатизарядный «глок-15» Валентин вынес из тайника два помповых ружья и несколько ручных гранат. Весь боезапас спрятал в кузове под толстым брезентом.

Выехали на «шевроле», Карташов за рулем, рядом с ним Брод, остальные разместились в кузове.

Все нещадно курили. Сергей слышал, как в салоне переговаривались Одинец с Николаем. .

— Ты, Саня, забываешь, что пуля — дура, но она все равно быстрее тебя, — нравоучительные нотки сквозили в голосе охранника. — Тогда, на Учинском водохранилище, ты запросто мог нарваться на выстрел в упор. Зачем, спрашивается, ты вплотную подошел к тому джипу, не зная — есть кто в нем или нет?

— Интересно, а как я мог это узнать, когда у него темные стекла?

— Тем более, не надо было лезть на рожон.

Асфальт в свете уличных фонарей отливал глянцем, первые заморозки сделали дорогу опасной для быстрой езды. До места они добрались через пятьдесят минут…

Припарковались у трех старых вязов, склонившихся над прудом. Казалось в нем не вода, а какая-то густая маслянистая жидкость — ни ряби, ни малейшего дуновения ветра.

Брод, Карташов и Одинец, выйдя из «шевроле» пошли в обход «Малахитовой шкатулки». Дальние огни уличных фонарей тускло отражались в стеклах здания и в подмерзших за ночь лужах.